Виктор Галданов - Аптечное дело

К счастью, я тоже умел ориентироваться в том измерении, в котором не действовали обычные правила, а общие для всех законы превращались в пустой набор слов.

Я допил свой бренди, насладился ароматом последнего глотка, поставил на место стакан и сказал:

— Мне льстят ваши слова. Но у меня есть другая идея.

— Какая?

Не спеша, даже лениво я запустил правую руку под пиджак и достал пистолет. Поднял его, навел на собеседников, переводя поочередно то на Бурциевича, то на Миркина.

— Это то, о чем я говорил, — сказал я. — Что ситуация в нашей стране нестабильна. Война совсем рядом с домом. Рядом с вашим домом, Бурциевич. Я пришел сюда за Табаковым и его дочерью. Если вы мне их не выдадите, кому-то придется крайне неожиданно умереть.

Единственной моей ошибкой — как позже вынужден был признать я — оказалось то, что я не вполне осознавал, насколько мое собственное ощущение иного измерения совпадало с подобным же ощущением Бурциевича или по крайней мере Миркина.

Оба как будто окаменели, внимательно и оценивающе разглядывая меня, однако не проявляя ни малейшего признака паники. Потом в глазах у Миркина сверкнули огоньки, он как будто увидел что-то прямо над моей головой. И вдруг сзади раздался голос. Это был бас, который я совсем недавно где-то слышал.

— Отлично, — произнес голос характерным прибалтийским акцентом. — Держи покрепче свою пушку. Но не двигайся, если хочешь выйти отсюда живым.

Я и не двигался, поскольку уже вспомнил, где именно слышал этот голос..

Человек приблизился сзади и сказал:

— А это, сука, я приберег для тебя.

Потом последовал удар, прозвучавший громом в моей — голове, в глазах зажглись и рассыпались миллионы белых звезд. И я провалился в темноту…

Придя в сознание, я ощутил режущий свет, болезненно яркий даже через закрытые веки. По щекам моим монотонно хлестали мокрым полотенцем. Чувствовалась натренированная рука Пирчюписа.

— Достаточно, Валдис, — сказал Миркин.

Я потер лицо руками и открыл глаза. Высокий костлявый человек стоял надо мной и смотрел так, будто хотел повторить и нападение, и приведение в чувство.

— Хватит, Валдис, — повторил Миркин.

Пирчюпис нехотя вышел из комнаты.

Я попытался понять, где именно нахожусь. Комната была необычной: потолок и стены из голого цемента. На полу лежал простой кусок линолеума. В одной стене была грубая, некрашеная дверь, через нее вышел Валдис. Такая же дверь находилась и в другой стене. Под потолком в стене я увидел небольшое отверстие — заглянуть в него было невозможно. Окна отсутствовали.

Я сидел на клеенчатом больничном диване, покрытом одеялом. На противоположной стороне комнаты стоял еще один диван. На стенах висело несколько полок с магнитолой, кассетами, полдюжиной книг, парой нераспечатанных колод карт, бутылкой жидкости, с виду похожей на бренди, коробкой конфет, парой консервных банок, набором бумажных тарелок. Воздух был прохладным.

— Герои детективных романов в подобных ситуациях спрашивают: где я? — сказал я. — Я лишь повторю их вопрос.

— Это частное бомбоубежище, которое господин Бурциевич построил около года назад, на случай гражданской войны в вашей благословенной небесами в стране, — ответил Миркин. Он сидел за столиком в кресле и покуривал сигару. Сигару он держал в левой руке, а в правой — мой пистолет. Его рука спокойно лежала на столе. Целиться не было нужды — нас разделяли всего два метра.

— Выглядит очень мило, и под рукой, — заметил я.

— Курите? — Миркин бросил мне пачку сигарет и зажигалку. — Возьмите их себе. Боюсь, Валдис извлек из ваших карманов все содержимое.

— Естественно.

Я даже не стал проверять свои карманы и иные потайные места, так как был убежден, что обыскали меня всесторонне, может, и в кишки заглянули. Мне, конечно, не оставили ничего, что могло бы принести хоть малейшее беспокойство членам этого мощного мозгового треста.

Закурив сигарету, я сказал, как бы вспоминая:

— Валдис — ваш должник. В Москве вы оказали ему хорошую услугу и помогли спастись — и ему, и его напарнику.

Миркин кивнул:

— Это все, что можно было тогда сделать.

— Вы рисковали.

— Я не могу заставлять людей рисковать из-за меня, если они не убеждены, что и я пойду на риск ради них. Если вы помните, мне ведь от вас неплохо досталось. Поэтому я и держу под рукой пистолет и хочу, чтобы вы оставались сидеть там, где сидите.

Я улыбнулся:

— Вы что-нибудь для меня приберегли?