Виктор Галданов: Банка для пауков

— Ты полагаешь, что я сказала ему что-то не то? — собственный корреспондент «ТрансТВ» Ирина пожала плечами. В свои двадцать восемь лет она побывала практически во всех горячих точках планеты, бывала и под бомбежками и под снайперскими пулями. Она не привыкла скрывать свои мысли ни от кого. Все, что ни делала, она делала импульсивно, откровенно, как дышала, разговаривала, снимала репортажи, спорила с начальством, водила машину. — Сань, я считаю, что мне в моем родном городе стесняться и заискивать перед всякими там абреками просто не пристало. Пускай они стесняются.

Она гнала «шестерку» по слякотному после дождя шоссе и нервно курила.

— Просто ты своими вопросами дала ему понять, что такому типу, как он, место в тюряге, а не среди порядочных людей, — продолжал гундеть Саша.

— А ты считаешь, что ему самое место в Госдуме? Или вообще в президентском кресле? — окрысилась Ирина.

— Ой, Ириш, да это же вообще не наше с тобой дело… — взволнованно запыхтел Саша. — Но по мне уж лучше президент-уголовник. Все-таки хоть имеешь представление, что от него можно ожидать, чем такой, как наш нынешний, право, слово…

Именно в это время черный джип «тойота-лендкрюйсер» обошел их справа и пристроился прямо перед ними.

— Третий, третий, как слышно? — послышался приглушенный помехами голос в наушнике.

— Нормально слышно, — вполголоса отвечал лейтенант Алексей Иващенко, стоя в проходе. И вдруг неожиданно для себя выругался. — Суки, мля…

— По какому поводу мат? — осведомился голос капитана Сорокина.

— Потому что, видимо, я ни хрена не понимаю в этой вашей столичной жизни! — буркнул лейтенант, сам с Орловщины, прикомандированный к столичному ГУВД по случаю ожидания чеченской диверсии. — Мы же их, блин, ловить должны, а мы их охраняем.

— Отставить! Отставить посторонние разговорчики по радио! — вмешался резкий и до содрогания громкий голос полковника Ковалева. — Слышь, ты, орловский рысак, после дежурства зайдешь ко мне на беседу.

— Слушаюсь, товарищ полковник…

Валико больше не беспокоился из-за девушки, ее присутствие он принял просто, как факт, несколько добавляющий им работы. Если что-нибудь пойдет не так, может встать необходимость убрать ее. А что если мокруху придется выполнять ему, Валико? Ну что же, грех этот будет на совести Тенгизи, а не на его. А ты, Валико-джан, раз назвался груздем… Он взглянул на светящийся циферблат часов. Несколько минут осталось до полуночи. Почти время.

В четверть первого ночи фура с осетинскими номерами въехала в город. Место назначено было слева, Григорий вел машину, повернул направо.

Сидевший рядом с ним Абди ворочался на своем месте. Его сощуренные глаза следили за разворачивавшейся перед ними панорамой улиц, и в то же время он наблюдал в половинку оставшегося зеркала улицы, остававшиеся позади, пока автомобиль поворачивал с одного перекрестка на другой.

Галогеновые фары автомобиля, следовавшего позади них во время въезда в город, исчезли из поля зрения.

— Можешь отдохнуть, — сказал он Григорию. — Эти не преследуют нас.

Тот взглянул в зеркало заднего вида.

— Может, они выключили свет.

Еще минуту чеченец изучал улицу позади них.

— Нет. На это у них ума не хватит.

— Хватило же у них ума на нас напасть по дороге! — сердито возразил водитель. — А если они нас преследовали, то они могли по радио связаться с другой машиной. Предположим…

Чеченец спокойно прервал его:

— Это все тебе мерещится. Шарахаешься от каждой тени всю дорогу.

— Да, тени. Эти тени могут оказаться похуже, чем менты…

— Хорошо, — философски заметил чеченец. — Значит будем стрелять.

Он вынул из наплечной кобуры и положил на колени здоровенный длинноствольный «маузер». Подобные Григорий видел только в фильмах про басмачей.

— Откуда такая седая древность? — бросил он. — Наследство от бабушки?

— Женщины в нашем роду оружия в руках не держат, — буркнул Абди. В дополнение к автомату «борс» этот маузер составлял весь их арсенал. В его семье маузер и впрямь хранился уже без малого сто лет и торжественно переходил к очередному главе семьи после похорон прежнего. Абди обернулся назад, изучил пространство позади и положил свой пистолет в расстегнутую деревянную кобуру на сидении, а затем взял карту города и стал изучать ее, поглядывая на плафоны с названиями улиц.