Виктор Галданов - Банка для пауков

И оба рассмеялись и обнялись, голые как два пидора, и веселые, как будто «опустили» третьего. Заулыбались и Дато с Федотом, еще не до конца въехавшие в суть происходящего. Они так и не поймут, что стали свидетелями начала кошмарных и трагических событий, которым еще предстоит разыграться. Лишь у Моси скребли кошки на душе, и в ту минуту, и позже, на ужине, и после ужина. Он каялся в том, что знал и не сказал другу главного — того, что восходя на политический Олимп такая фигура как Вано автоматически станет нежелательным соседством для многих по-настоящему сильных и влиятельных людей. Но услышав такое, Вано уж точно смертельно бы обиделся, ибо никогда не прощал тому человеку, который счел бы его фигуру в этом мире малозначительной. Ведь он всю свою жизнь посвятил тому, чтобы утвердиться и значить хоть что-то, пусть отрицательную, но величину.

И он оказался прав. Идея Вано основать партию ППЗ (так сократили ее название и такое звукосочетание оказалось наиболее благоприятным для лиц, знакомых с КПЗ [1] Камера предварительного заключения. ) в течение двух-трех месяцев набрала такие обороты популярности, что в городах и особенно в поселках, где жили люди, отправленные «на химию», стали самостийно открываться местные отделения будущей партии, а фигура Вано, как защитника бесправных и угнетенных зеков стала явственно маячить на политическом горизонте к явному неудовольствию власть имущих. И наблюдали за этим не только в России, но и за рубежом, в маленькой горной республике, совсем недавно объявившей о своем суверенитете и лишившейся поэтому и газа, и электричества, и нефти. Там, где в свое время родились и Вано, и Дато, и другие их родственники, возглавлявшие сейчас мафиозный клан Марагулия.

— Ха! Независимость! — громогласно возмущался Вано. — Далась им эта независимость! От кого независимость? От чего независимость? От денег? От власти? Они там, что ли, не понимают, что настоящую независимость в этом мире дают только бабки? И чем их больше, тем больше свободы и независимости.

— Но послушай, у них же теперь своя валюта! — возразил Дато. — Сколько хошь денег напечатают.

— Какая это на фиг валюта? — брезгливо скривился Вано. — Настоящая валюта — это только баксы. И делать их можно только в России. И скажу тебе почему, если ты не понимаешь. Потому что это большая страна, здесь много лохов, и у каждого есть какие-то бабки. А кроме того русские друг другу завидуют. Если грузин поедет учиться в Оксфорд и вернется в свое Цхинвали или уедет куда-нибудь в Америку, он все равно так и останется дипломированным грузином. А приехав в Россию, он со своим дипломом станет сначала замом, потом начальником, потом акадэмиком и наконец министром. Русские раньше его назначат на должность, чем своего. Потому что своему позавидуют. А нашему — посчитают, что так и должно быть. Сам не пролезет, родственники помогут-да! А сколько грузинских генералов было в России? Все русские молятся на нашего Багратиона и все прекрасно помнят, что когда их страной руководил великий Сосо, тоже кстати, грузин и бывший зек, она была действительно великой и могучей державой. И я тебе твердо заявляю, что если я стану президентом, я восстановлю Советский Союз и сделаю его границы там, где они были в 1940 году. А может быть, и в 1914-м.

Репортеры, присутствовавшие на том банкете старательно записали каждое его слово, и электорат Вано пополнился старенькими отставниками с орденскими колодками, инвалидами и ветеранами войн, пенсионерами и вообще всеми теми истовыми радикалами, которые готовы были голосовать хоть за черта, лишь бы он был достаточно радикален.

Брату его, толстому флегматичному Дато, было искренне непонятно, к чему ему сдалась вся эта шумиха, газетчики и телевизионщики, репортажи, пресс-конференции и теле-марафоны. Не зековское это дело — на люди лезть. Старый домушник Дато, кстати, бывший первым наставником братика в воровской науке, был приверженцем древних блатных «понятий», и всякие новомодные увлечения строго осуждал. Его страстным увлечением был фильм «Место встречи изменить нельзя» и фразы из него он мог цитировать наизусть, хоть главными героями фильма были и не воры, а их антагонисты. «Вор должен сидеть в тюрьме! — любил повторять он, воздев палец в потолок. — Тюрьма — вот дом вора, а воля — лишь место отдыха. Вор не должен иметь семьи, чтобы не оставлять сирот, имущества, чтобы его не конфисковали, жены — чтобы не быть ею преданным…» Что уж тут говорить про интервью, теледебаты и приемы…