Таня Валько - Арабская жена

У меня нет ни малейших сомнений, что я хочу продолжения и что именно этот мужчина — мой единственный, мой сказочный принц.

Ахмед берет меня на руки и несет в спальню. Постель освещена неярким светом. Он медленно стаскивает с меня роскошное вечернее платье — так медленно, будто боится его разорвать или хочет продлить этот сказочный миг. У меня вновь перехватывает дыхание, кружится голова. Я пылаю страстью; охотнее всего я бы сейчас набросилась на него в любовном бешенстве. Он нежно целует меня в шею, спускаясь все ниже и ниже. Оставив на мне лишь лифчик и трусики, Ахмед не торопясь, будто в режиме замедленной съемки, снимает пиджак, начинает расстегивать рубаху. Еще мгновение — и я взорвусь, я сойду с ума! Быстро опустившись на кровать, я хватаю его за полы рубахи и дергаю в разные стороны. Разлетаются пуговицы.

— Тигрица! — хрипло выдыхает он. — Я тебя даже боюсь.

Он тяжело падает на меня и крепко, до боли сжимает мои девичьи груди. Испустив стон наслаждения, я раздираю ногтями его спину и будто сквозь туман слышу его сдавленный крик. В пылу страсти мы срываем друг с друга остатки одежд. Наши обнаженные тела прижимаются и сплетаются, поглощая друг друга. Я ощущаю, как в моем горячем и влажном лоне подрагивают его крепкие пальцы. Внезапно что-то огромное и твердое разрывает мне промежность. Инстинктивно сжавшись, я издаю невнятный пронзительный звук — то ли визг, то ли вой.

— Доротка! — замирает Ахмед. — Ты что, девственница?! — Он поражен и встревожен.

— А ты как думал? Или тебе казалось, что ты имеешь дело с одной из клубных девок? — гортанно шепчу я, кусая от страсти собственные пальцы.

— Ну и ну! Надо это отпраздновать, — обеспокоенно произносит он, опираясь на локоть и слегка отодвигаясь от меня.

— Ахмед, а разве мы сейчас не празднуем? Я готова и очень желаю этого. — Я обнимаю его за шею, привлекаю к себе и крепко хватаю зубами за ухо.

— Я люблю тебя, моя светловолосая принцесса, — нежно шепчет он.

Я зажмуриваюсь и утыкаюсь лицом в его шею. Он пытается успокоить меня, касаясь вспотевшей ладонью моих губ. Но как же мне больно! А подруги рассказывали, что, мол, ничего страшного, ничего-то они и не почувствовали и не было никакой крови, никаких страданий… Вечно мне не везет. Слезы льются ручьями из моих глаз. Ахмед выходит из меня, оставляя там, внутри, огонь и боль. Я вся дрожу. Он нежно, будто фарфоровую куклу, обнимает меня и покрывает поцелуями лицо, волосы, пальцы рук — один за другим.

— Прости меня. Я чувствую себя мясником, — оправдывается он, и в его глазах я вижу сожаление и раскаяние.

— Я и не думала, что это настолько неприятно, — всхлипываю я. — Это ты меня прости. Вечно со мной какие-то проблемы.

— Доротка, эти проблемы не страшат меня. Я хочу, чтобы ты оставалась со мной всегда.

Он осторожно берет меня на руки и несет в ванную. Набирает в ванну теплой воды, вливает немного масла для релаксации и кладет меня в душистую пену. Вот и мне довелось искупаться в треугольной ванне… Постепенно напряжение и боль уходят, я начинаю глубже дышать, ощущаю расслабление, разливающееся по всему телу. Ахмед зажигает разноцветные ароматические свечи и расставляет вокруг. Затем он идет в спальню, включает там диск с лирической музыкой и возвращается с бокалами, наполненными шампанским.

— Выпьем за нас, — предлагает он тост. После садится на пол, опираясь локтем о бортик ванны, и влюбленным взглядом смотрит на меня. Выглядит очень серьезным.

— Иди ко мне… — Я подвигаюсь в ванне, высвобождая ему место.

Мы обнимаемся в воде, пьем изысканное шампанское. Затем, мокрые, возвращаемся в спальню. На этот раз мы занимаемся любовью долго и медленно, становясь единым телом и единой душой. Мое сердце переполняется сильным чувством, и это уже не дикая животная страсть, а искренняя любовь, такая, которую проносят через всю жизнь.

— Моя и только моя навеки, любимая моя Доротка… — уже на рассвете тихонько произносит мой мужчина и погружается в глубокий сон.

— Так мы, уважаемая барышня, вести себя не будем! — такими словами встречает меня мать в первый день нового года. — Погляди-ка, на кого ты похожа!

— Мама, мы гуляли до рассвета, я не сомкнула глаз. Мне хочется немного отдохнуть. — И я направляюсь к своей норке.

— Мне известно, с кем ты провела всю ночь, но посмотри на свое лицо! Как ты завтра пойдешь в школу?!

Сегодня у меня не было даже минутки, чтобы взглянуть в зеркало, — так я спешила на последний поезд. Поэтому и не знаю, как я выгляжу. Но мне это безразлично — душой и телом я по-прежнему не здесь. Еле тащусь в ванную мимо разгневанной матери. Становлюсь перед зеркалом. Действительно, картина скверная. Губы мои распухли и напоминают теперь рот Анджелины Джоли, мешки под глазами наводят на мысль о злоупотреблении крепкими напитками, и в довершение всего на шее пестрят красноватые засосы. Да, затушевать их будет непросто. Но сейчас ничто не сможет вывести меня из равновесия. Я иду спать.