Залман Шнеур - Дядя Зяма

— Наглец!..

Но тут же спохватывается и хрипит дальше, будто полощет свое нечистое горло соленой водой:

— Хил-хил-хил-хил…

Зяма слышит краем уха голосок Зимеля-книгоноши, замечает его будничную рассеянность, и Зяме кажется, что в прошлую субботу, он точно так же не соответствовал хасидам, собравшимся в доме раввина… Но Зимель этот, ни про кого не будь сказано, стоит еще ниже. Он оказывается не к месту даже среди простых людей, читающих псалмы. Благодарение Всевышнему, он, Зяма, до такого уровня еще не опустился. Он слит воедино со своим братством, у него есть силы полностью совлечь с себя повседневность, соединить свое тело и душу со всеми, со всеми. Зимель-книгоноша, вот ведь бедняга! Он единственный немного нарушает единство, мешает созвучию хазана с прихожанами и хочет и его, Зяму, оторвать ото всех, оторвать и смутить…

Зяма напрягает все силы, чтобы удержаться в равновесии, остаться вместе с хазаном и прихожанами. Хор распаляется все сильней. И, с Божьей помощью, общими силами чтецы одолевают будничный голосок Зимеля. Зимель остается позади. Сердечная горячность общины поглощает холодное бульканье горьких мыслей о заработке.

И вот уже дело доходит до «Шир гамайлес» [46] Песнь восхождения (букв. ступеней, др.-евр. ). Этими словами начинается группа коротких псалмов от 120-го до 134-го включительно. с их серебряными колокольчиками и до «Аллилуйя» [47] С этого слова начинается псалом 135-й и затем группа псалмов от 146-го до 150-го, завершающая Псалтирь. с золотыми литаврами. На ступенях Храма стоят левиты в талесах с голубыми полосами и играют на всевозможных инструментах. Эфод [48] Часть облачения первосвященника Иерусалимского храма, представляющая собой два полотнища, прикрывающие грудь и спину и соединенные на плечах. первосвященника звенит золотыми нашивками. Урим и тумим [49] Предметы, при помощи которых первосвященник вопрошал Бога. Ни описания самих урим и тумим, ни способа их использования в Писании нет, этимология термина также неясна. Известно только, что на эфод первосвященника налагался наперсник, в который вкладывали «урим и тумим». Возможно, это были два драгоценных камня. тоже звенят. И все чтецы псалмов из любавичского бесмедреша вместе с Ехиэлом-хазаном подпевают левитам… Лишь Зимель-книгоноша стоит, поникнув головой, у врат и просит впустить его, и хнычет, и не может войти…

Под конец разносится радостный звон серебряных цимбал, звон надежды и победы:

— Хвалите Его игрой на трубах и арфе! — гудит Ехиэл-хазан.

— Хвалите Его барабаном и пляской! — отвечает община.

— Хвалите Его цимбалами гремящими!

— Хвалите Его цимбалами звенящими!

— Аллилуйя! [50] Вольный и сокращенный перевод заключительных стихов псалма 150-го, последнего в Псалтири: «Хвалите Его звуком шофара, хвалите его арфой и кинором. Хвалите Его тимпаном и танцем. <���…> Хвалите Его цимбалами звенящими, хвалите Его цимбалами громогласными. <���…> Аллилуйя!» (Тегилим [Пс.], 150:3–6).

Так завершается чтение псалмов — в полном экстазе, в единении хазана с общиной, в слиянии былых инструментов Храма с будущими инструментами тех времен, когда, если будет на то воля Божья, придет Мессия…

Счастливый, довольный возвращается Зяма домой после майрева. В бесмедреше он прикоснулся к своим корням. Он обрел их среди ремесленников и простого люда. Пусть его ученый брат Ури ходит себе на здоровье к своим хасидам. Там огромный, прекрасный грядущий мир для избранных. Но его, Зямы, грядущий мир ничуть не хуже, упаси Бог; его, Зямы-скорняка, грядущий мир, находится здесь, именно здесь, среди «Читающих псалмы»! И только здесь.

Чтение псалмов вместе с простым людом пришлось дяде Зяме настолько по вкусу, что он принялся искать такого же удовольствия в исполнении других заповедей, сулящих грядущий мир.

Прежде всего, он теперь взялся читать вслух недельный раздел каждую пятницу перед благословением субботних свечей. Тропы он помнит еще с тех пор, как был жив его отец, реб Хаим, со времен своего обучения в хедере…

Он даже попробовал читать Таргум, но темный язык Онкелоса [51] Таргум Онкелос — перевод Пятикнижия на арамейский язык, выполненный Онкелосом в конце 1 в. н. э. По традиции считается, что Онкелос был римлянином-прозелитом. напугал его хуже турецкого. Ему показалось, что этот «николаевский гер» [52] Намек на то, что Онкелос — гер. Этим библейским термином (букв. пришелец) в иудаизме обозначают прозелитов. При Николае I среди русских крестьян оживилось движение иудействующих, связанное с обращением в иудаизм. Понятно, что новообращенные не всегда хорошо знали древнееврейский язык. коверкает святой язык… Зяма махнул рукой: пусть Ури, ученый человек, грызет Таргум! А я, простой человек, останусь при стихах Писания вместе с их тропами…