Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

Совсем недавно Нефисе сказала, что председатель вилайетского комитета партии собирался творить намазы. Бабенка ошалеет от радости, если Кудрет сообщит ей о своем намерении.

Правда, это будет выглядеть довольно странно, если он, плевавший до сего дня на всякие намазы, вдруг завопит как резаный «аллахю экбер!» [46] Аллахю экбер (арабск.) — велик аллах (первый элемент намаза). и станет усердно отбивать поклоны. Вот и думай теперь, под каким соусом это преподнести.

Новая идея целиком завладела Кудретом. Надо сделать так, чтобы седобородый ходжа, а вслед за ним Кемаль и бывший секретарь суда стали уговаривать его совершать намазы. Ну а он сдастся на их уговоры…

«Неплохо у меня варит котелок», — снова подумал Кудрет.

В самом деле, голова у него работала отлично. Завтра он скажет всем, что во сне ему явился седовласый старец — святой, да и только! — и повелел ему совершать намазы. Можно представить себе, какой эффект произведет такое сообщение. Все всполошатся и сочтут своим долгом уговаривать его внять совету старца.

Кудрет снова перевернулся с боку на бок, и взгляд его случайно упал на будущего свояка. Лицо Кудрета скривилось в презрительной гримасе. Не любил он этого агу и всякий раз испытывал огромное желание наговорить ему обидных слов и даже оскорбить. А тот не только не сердился, но всячески льстил Кудрету, проявляя поистине собачью преданность. И его это в какой-то степени спасало. Не приведи аллах, если бы он стал вдруг роптать! Кудрет возненавидел бы его лютой ненавистью!

Только под утро Кудрет уснул и увидел во сне того самого деревенского ходжу, который посоветовал ему совершать молитву.

«Кудрет-бей, сотвори намаз!» — сказал он и исчез.

Когда Кудрет проснулся, все уже бодрствовали. Одни собирались завтракать, другие уже уписывали за обе щеки… Кудрет приоткрыл глаза и стал наблюдать за тем, что происходило в камере. Кемаль приглушенным голосом, чтобы не потревожить его, давал распоряжения слугам.

Из груди Кудрета вырвался скорбный стон. Заключенные переглянулись: что это с беем-эфенди?

Но пока они терялись в догадках, Кудрет произнес:

— Ля илях илля ллах, Мухаммедюн ресуллах [47] Ля илях… (арабск.) — Нет бога, кроме аллаха, и Мухаммед пророк его — основная формула исповедания, к которой мусульмане прибегают в торжественных обстоятельствах. !

Заключенные опешили и невольно повторяли вслед за ним слова молитвы…

Тут он окончательно проснулся и сел в постели, провел рукавом шелковой пижамы по лбу, будто отирая выступивший на нем холодный пот, и, блаженно улыбаясь, промолвил:

— Скажите: иншаллах [48] Иншаллах (арабск.) — междометие, выражающее пожелание, надежду. , к добру!

Все в один голос повторили:

— Иншаллах, к добру!

— Ты что, свояк, сон видел?

— Не приставай, — вскипел Кудрет, — не то пошлю тебя…

Кемаль кисло улыбнулся.

— Ляхавле веля куветте илля билляаах [49] Ляхавле… (арабск.) — строка из Корана: «Мощь и сила только у создателя». Употребляется в смысле: «сил больше нет». ! — в сердцах произнес Кудрет, потом спросил: — Кто знает седобородого ходжу-эфенди?

— Из восьмой камеры?

— Не знаю, из какой камеры. Он иногда приходит почесать мне спину…

— Да, да, — сказал Кемаль, — его зовут Акязылы Местан…

— Так вот. Видел я его во сне. Борода длиннющая, длиннее, чем наяву, огромный, высокий, как минарет. Обнял он меня, отвел куда-то, вроде бы в мечеть, и говорит: «Ля илях илля ллах, Мухаммедюн ресуллах!» Охваченный священным трепетом, я повторял эти слова. «Сотвори намаз!» — сказал он мне и исчез.

Теперь всем было ясно, почему Кудрет стонал во сне. Он видел вещий сон. Знамение великого аллаха. Он должен сейчас же сотворить намаз!

— Всевышний, да стану я его жертвой, требует, чтобы вы совершили намаз…

— Сон мудреный. Не так-то просто растолковать.

— Пусть это сделает Местан-ходжа…

— Конечно, тем более что бей-эфенди видел во сне не кого-нибудь, а именно его.

К ходже решили послать самого набожного. Но пока думали да гадали, кто же из них достойнее, Кемаль помчался в камеру восемь.

Тяжелым спертым воздухом пахнуло на него, когда он открыл дверь камеры. Ходжа уже успел совершить омовение, сотворил утренний намаз и теперь мирно спал. Кемаль подбежал к нему и стал трясти.

Ходжа проснулся, долго не мог понять, что происходит, наконец узнал помещика и вежливо сказал:

— Прошу, Кемаль-ага, садись, пожалуйста!