Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

— Конечно, коли приспичило, тут никуда не денешься, побежишь справлять нужду. Только что надлежало сделать? Найти меня и доложить: «Начальник, разреши сходить помочиться». А я что сделал бы? Прикинул бы: «Ага, Ферхаду надо сходить по нужде», — и сказал бы тебе: «Ступай на пост, я сейчас найду достойного человека, которому такое ответственное дело можно доверить, и пришлю для замены». Уразумел? Вот какие точные инструкции мы получали на курсах, вот как учили нас принимать решения в сложной обстановке!

Ферхад схватил надзирателя за руку:

— Прошу тебя, аллахом заклинаю. Сходи к директору. Скажи ему, что Ферхад допустил оплошность, в которой кается и нижайше умоляет простить его. Скажи директору, что Ферхада пожалеть надо, у него пятеро детей.

Посмотрев на освещенное окно в кабинете директора, Муртаза процедил:

— Гляди, Ферхад, чтобы больше такого не повторялось! Сейчас пойду, попрошу за тебя прощения, но, право, не знаю, чем это кончится…

Технический директор стоял перед зеркалом и разглядывал собственный нос, из ноздри которого вырвал торчавший волос, и громко чихнул.

Когда вошел Муртаза, директор даже не обернулся — голова гудела от выпитого…

— С прибытием, мой директор! — громко произнес Муртаза, стоя навытяжку около двери.

Директор кивнул в ответ и снова чихнул. Муртаза ждал, что начальник начнет кричать на него, требовать ответа, почему он, опытный надсмотрщик, окончивший курсы, небрежно выполняет свои обязанности, почему Ферхад оставил пост, посадив на свое место сына…

Директор продолжал рассматривать в зеркале свой нос.

Муртаза вздохнул, проглотив слюну, попробовал улыбнуться, потом нахмурился, еще раз вымученно улыбнулся и опять посуровел.

— К вам просьба есть от Ферхада, мой директор, — мрачно сказал он.

Вместо ответа директор, выдернув из носа еще волос, сморщился и чихнул.

— Я понимаю, мой директор, не прошел человек курсов, должного воспитания не получил. От такого пользы не жди. Потому что службы как следует не понимает!

Директор молчал, словно не слышал.

— Думает, служба — это все одно что орехи грызть!

Директор покосился на Муртазу.

— Да, служба — это тебе не орехи щелкать. Это дело серьезное! На занятиях наш комиссар-бей…

— О чем ты говоришь? Объясни, в конце концов! — не вытерпел директор, сердито уставившись на Муртазу.

— Так точно! — рявкнул надзиратель, решив, что директор все знает, но хочет услышать о происшествии от него самого. — Конечно, я понимаю, что он допустил очень большое нарушение дисциплины. Он должен был позвать меня и сказать: «Извини, начальник, но мне надобно сходить справить нужду». Я бы тогда подумал: «Ага, Ферхад хочет помочиться, значит, надо найти ему замену», подыскал бы подходящего человека, приказал бы ему сменить Ферхада на посту… А Ферхад что? Не сделал как положено, ушел мочиться, оставив заместо себя ребенка в проходной!

— Ну и дальше что?

— Не должен был идти мочиться без разрешения начальника. Потому что во время несения службы нечего думать о том, чтоб мочиться, не должно быть мыслей о детях, близких, семье своей.

Муртаза пристально поглядел на директора.

— Я, конечно, объяснил ему, как подобает, чтобы он уразумел раз и навсегда. Так и сказал: «Раскрой, Ферхад, глаза, глянь, что наделал! Служба — это не орехи щелкать! Поручили нам начальники важное дело. А мы что? Мы не должны их подвести, дело загубить». Послушался меня Ферхад, согласился с моими словами: «Правильно говоришь, начальник!» Потому, я полагаю, не следует его наказывать, писать на него рапорт, надо его простить!

— Кого я должен простить? Какой рапорт?

— Покричи, поругай, но рапорт не пиши!

Наконец технический директор понял, что на фабрике случилось какое-то происшествие, и сказал:

— Хорошо, пришли-ка привратника ко мне!

— Покричи, поругай, но рапорт не пиши, не наказывай, — еще раз посоветовал Муртаза и вышел из кабинета.

Изнывавший от страха и нетерпения Ферхад бросился к нему навстречу:

— Ну как, Муртаза-эфенди?

— Назад! Это что еще за фамильярность? Как следует обращаться к господам служащим и начальникам? — Он окинул взглядом Ферхада. — Застегни как положено пуговицы, тужурку одерни. Вот так.

Ферхад переминался с ноги на ногу, горя желанием узнать свою судьбу. Наконец Муртаза объявил:

— Очень рассердился! Пришел в ярость! «Не знают они, Муртаза-эфенди, что значит служба!» Так прямо и сказал. «Думают, служба — это все равно что орехи щелкать!» Понятно?