Александра Маринина - Ад

— Андрюша, а что мы дальше будем делать? Вот мы приедем к дому десять — и что?

— Будем стоять и ждать.

— Сколько?

— Не знаю, Любаша. Может быть, недолго, а может быть, несколько часов. Кто знает, какие у них планы? Может быть, им нужно время, чтобы окончательно замести следы, ведь они не могут быть уверены на сто процентов, что мы не обратились в милицию. Может быть, они захотят проверить подлинность купюр. Может быть, им нужно привезти Колю откуда-нибудь издалека, мы же не знаем, где они его держат, в Москве, в Подмосковье или за пределами области. Мы сделали все, что они требовали, и теперь нам остается только ждать. Связи с ними у нас нет. Хорошо, что мне удалось настоять и Лелька осталась дома.

— Почему? — удивилась Люба.

— Ну как же, а вдруг у похитителей будут еще какие-нибудь заморочки, как они нам об этом сообщат? Они могут только позвонить тебе домой и что-то передать Леле. Если бы дома никого не было, мы бы ни о чем не узнали.

— Так ты что, заранее об этом подумал, когда не разрешал ей ехать с нами?

— Конечно.

— Теперь я понимаю, — задумчиво пробормотала Люба.

— Что ты понимаешь?

— Что означали твои слова о том, что так будет лучше не только для нас, но и для Коли.

— Ну конечно, — усмехнулся Андрей. — Странно, что ты не поняла сразу, мне казалось, что это очевидно.

— Да нет, мне не очевидно. Но удивительно, что тебе это пришло в голову. Можно подумать, что ты уже не один раз имел дело с похитителями.

— Просто я умею считать и просчитывать не только свои действия, но и действия противника. Шахматная школа, — улыбнулся Андрей. — Мы с тобой сейчас остановимся возле автомата и позвоним тебе домой. Вдруг у Лельки есть новости?

Но у Лели никаких новостей не оказалось. Они подъехали к дому десять по Ясному проезду и сразу увидели Колю, сидящего на лавочке возле подъезда.

— Сынок! — бросилась к нему Люба, даже не дожидаясь, пока машина полностью затормозит. — Как ты, мой золотой?

Коля резво вскочил, обнял мать и зашагал вместе к ней к машине. Никаких следов побоев Люба на первый взгляд не обнаружила, лицо сына было хотя и бледным, но чистым, без синяков и царапин.

— Ты цел? — она судорожно ощупывала через толстую зимнюю куртку его плечи, руки, спину и грудь. — Тебя не били? Тебе ничего не повредили?

— Нет, мать, — довольно улыбнулся Николаша, — со мной обходились вполне культурно. Даже поесть дали. Где ты достала деньги?

— Андрей одолжил.

Люба снова села впереди, рядом с Бегорским, а Коля устроился на заднем сиденье.

— Спасибо, дядя Андрей, — горячо поблагодарил он. — Я постараюсь отдать деньги, как смогу. Правда, не обещаю, что это будет скоро, но я буду очень стараться. И спасибо вам, что были с мамой, поддержали ее.

— Да не за что, — коротко ответил Андрей, не отрывая взгляда от дороги. Снова начался сильный снегопад, вокруг потемнело, и видимость была очень плохой.

— Нет, есть, — возразил Коля. — Я же понимаю: папы нет, связаться с ним невозможно, Лельке ничего нельзя ни сказать, ни объяснить, мама осталась наедине с этим кошмаром, и неизвестно, как бы она одна справилась. Хорошо, что у нее есть такие друзья, как вы, дядя Андрей, это дорогого стоит. Я вам очень благодарен за то, что вы маму не бросили в трудную минуту. Бедная моя мамуленька! — он наклонился вперед и положил руки на плечи Любе. — Сколько же тебе пришлось вынести из-за меня, дурака!

— Что верно — то верно, — хмыкнул Андрей. — Ты действительно дурак, каких поискать.

— Все правильно, — покаянно вздохнул Николаша, — ругайте меня, корите, обзывайте любыми словами, я это заслужил. Мы куда едем? Домой?

— Домой, — подтвердила Люба. — Куда же еще?

— Разве вам не надо на работу? Вы и так на меня полдня ухлопали, уже почти половина второго.

— Я отвезу вас и поеду на завод, а маму я на сегодня отпустил, она две ночи не спала, ей надо отдохнуть, — пояснил Бегорский.

— Спасибо, — снова поблагодарил Коля, — спасибо еще раз за маму. Мамуля, мы с тобой сейчас приедем, ты разденешься, ляжешь на диван, я дам тебе подушку, накрою пушистым пледом, принесу тебе горячего чайку, включу телевизор, сяду у тебя в ногах и буду сидеть, как мышка, пока ты будешь отдыхать. А потом я разогрею обед, накрою в комнате, и мы с тобой устроим настоящую семейную трапезу. Только мы вдвоем, мать и сын. Правда, здорово?

— Ты забыл про Лелю, — пробормотала Люба.

Ее наконец отпустила нервная дрожь, она окончательно поверила в то, что сын рядом, что он жив и здоров и что кошмар закончился. На несколько минут ей удалось расслабиться, но потом вновь начался озноб. Похоже, попавший в сапоги и под шубу снег дал о себе знать — она простудилась. Впервые за много лет мысль о болезни ее не испугала: если раньше любое недомогание рассматривалось Любой как угроза налаженному быту и она заранее начинала переживать, кто же купит продукты, приготовит еду, постирает и погладит рубашки Родиславу и сделает уборку в квартире, то теперь она с неожиданным для себя самой безразличием отнеслась ко всему этому и даже испытала некоторое удовольствие, представив себе, как будет три дня лежать, ни о чем не беспокоиться и спать, спать, спать… Все равно Родика нет, и рубашки можно не стирать и не гладить, Леля вполне в состоянии сама о себе позаботиться и позавтракать, обедает она чаще всего в университете, потому что после занятий не возвращается сразу домой, а занимается в библиотеке — или в факультетской, или в Иностранке. Что же касается Коли, то он все равно мало бывает дома, питается в ресторанах, и вообще… Слишком он спокоен, слишком горячо и искренне благодарит Андрея, слишком хорошо, судя по всему, с ним обошлись его похитители. Похоже, худшие Любины подозрения оправдываются, всю эту кашу организовал и заварил он сам, чтобы вынудить мать достать деньги. Не мытьем — так катаньем.