Александра Маринина - Ад

— Ну как же так, Аэлла Константиновна, — запротестовала Юля, — это нечестно. Просить прощения надо с душой, с чувством, искренне, иначе толку не будет. Нет, давайте уж лучше кофе побыстрее выпьем и на прощение оставим побольше времени.

Выпили кофе, съели Любин фирменный торт со взбитыми сливками и консервированными персиками, Юля помогла быстро убрать посуду и сменить скатерть. Все собрались вокруг стола, Родислав выключил свет, и комната освещалась только огнями вечернего города.

Люба кожей почувствовала возникшее напряжение. Конечно, пока готовились встречать уникальный момент, все будто играли в новую игру, и всем было весело и интересно. И вот пришло время говорить, просить прощения — и все растерялись. «Я не знаю, что говорить, — думала Люба. — Интересно, с кого начнут? Только бы не с меня».

— Ну, кто начнет? — раздался насмешливый голос Родислава. — Кто среди нас самый смелый?

Повисла гнетущая тишина, прерываемая только ритмическим стуком маятника напольных часов в дубовом резном корпусе.

— По-моему, это ужасная глупость, — сказала Аэлла. — Давайте включим свет и выпьем шампанского. У нас же праздник, в конце концов, а не поминки.

— При чем тут шампанское, это же не Новый год, — возразила Тамара.

И снова наступила тревожная тишина.

— Я начну, — решительно произнес Бегорский.

— Молодец, Андрюха, — одобрил Родислав, — подай всем пример.

— Тамара, — начал Андрей, — я прошу у тебя прощения за то, что назвал любовь мурой. Я был не прав. Любовь есть, и она очень много значит для человека.

— Когда это было? — удивилась Тамара.

— А помнишь, когда мы были подростками, мы ходили в кино и на обратном пути обсуждали картину. Я тогда сказал, что любовь это полная мура, а ты ответила, что если бы я читал «Войну и мир», то не говорил бы так. Вспомнила?

— Вспомнила, — засмеялась Тамара.

— Прощаешь меня?

— Прощаю.

— Любаша, ты меня прости за то, что я тебя в свое время недооценил. Я считал, что ты Родьке не подходишь. Теперь я точно знаю, что был не прав, ты для него идеальная жена.

— Когда это ты так считал? — спросила Люба. — Я такого не замечала.

— Когда мы были маленькими. Прощаешь?

— Конечно.

— Аэлла, прости меня за то, что я всю жизнь называл тебя Алкой. Я знал, что тебе это не нравится, и делал это тебе назло.

— Больше не будешь? — шутливо спросила Аэлла.

— Буду. Все равно буду. Для меня ты навсегда останешься Алкой, но ты должна меня за это простить.

— Ладно, — великодушно ответила Аэлла, — прощаю.

— Родька, один раз я на тебя здорово наехал и даже, кажется, орал. Прости, если можешь.

— Да чего там, — напряженно сказал Родислав.

Люба поняла, что речь идет о том разговоре насчет Лизы и ее детей, после которого Родислав был сам не свой, думал, что потерял друга, и Любе пришлось ехать домой к Бегорскому и принимать удар на себя.

— Ну и все, пожалуй, — закончил Андрей. — Перед Денисом, Юлей и Кириллом я провиниться вроде не успел. Но если что не так — простите.

— Теперь я скажу, можно? — послышался голос Дениса. — Любовь Николаевна, простите меня за все, пожалуйста.

— Это за что же? — поинтересовалась Аэлла.

«Ах ты, паршивка, — подумала Люба. — Ты же все знаешь. Зачем тебе нужно, чтобы мальчик говорил об этом при всех? Ему и так тяжело».

— Я тебя прощаю, Денис, — ласково сказала она вслух.

— И ты, Юлька, меня прости, я все время с тобой спорю, — продолжал юноша. — Ты имеешь право на свое мнение, но я постоянно забываю об этом и начинаю спорить. И еще прости меня за то, что я не хожу. Уж какой есть.

— Не смей так говорить! — рассердилась девушка. — Я тебя люблю, и для меня этого достаточно. Бабушка всегда говорит, что если бы ты мог ходить, ты вообще был бы другим человеком, у тебя был бы другой характер, и я вряд ли влюбилась бы в тебя, а ты — в меня. Ты же рад, что я тебя люблю?

— Конечно, еще бы.

— Вот и не выступай. Теперь моя очередь. Денис, прости меня, пожалуйста, за то, что я все время с тобой спорю.

За столом раздался смех.

— Ну и безгрешная молодежь пошла, — заметила Аэлла. — Самое большое преступление у них — несходство мнений. Неужели вы друг друга за столько лет ничем не обидели?

— Иногда я делала Денису больно, когда уколы ставила или во время массажа. Но я же не специально. Дениска, прощаешь?

— А то!

Легкость, с которой Денис и Юля справились с задачей, придала разговору менее серьезное направление. Следующей слово взяла Тамара.

— Граждане присутствующие, язык мой — враг мой, я это знаю. Я часто бываю резкой и говорю неприятные вещи. Если я кого-то из вас обижала, простите меня.