Фридрих Горенштейн - Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения

Однако пора возвращаться к нашим антисемитам, которые в принципе со стороны выглядят весьма забавными ребятами человеку непредвзятому, то есть для которого наука превыше всего. Такому человеку антисемиты могут пролепетать по-ребячьи массу смешных вещей о социальных проблемах наций, о новых путях экономического развития и даже о новых законах национальной физики и химии. Мы знаем, как рассмешил Энгельса основоположник научного расового социализма левый антисемит Дюринг. Энгельс пишет: «Сконструированный по этим новым законам физики прибор послужил бы единственно для измерения невежественной заносчивости г-на Дюринга». Но в ответ на этот остроумный язвительный смех Энгельса мы скажем: Дюринг еще не успел изложить основной части своих воззрений на социалистическое будущее как переходную стадию к будущему коммунистическому через хозяйственную коммуну. Когда он начнет их излагать, а вы по своему обыкновению начнете их насмешливо критиковать, то мы еще посмотрим с точки зрения реального практического социализма, кто из вас оппортунист и с кем социалисты-практики будут смеяться последними. Вам, Фридрих Энгельс, тогда не поможет даже ваше близкое знакомство с Карлом Марксом.

«Вот письмо, полученное от Марьи Васильевны, которое прочитала нам, русским делегатам конгресса, Надежда Степановна. Письмо это помимо того что оно подчеркивает самоотверженность и моральную чистоту наших первых женщин, общественных деятелей антисемитического движения, заставляет задуматься и о будущих национальных путях русского антисемитизма.

«Милая Надежда Степановна! 21 августа истекло ровно двадцать лет, как известная вам большая икона Божьей Матери, моя неизреченная радость и неизглаголенная благость, оставила храм Саввинской церкви и перешла к нам в дом. Этот день всегда был мне дорог и праздновался мною наравне с самыми великими праздничными днями Рождества и Светлого Христова Воскресенья. Я убрала Мать Божию свежими новокупленными цветами, у меня был еще привезен из Харькова прекрасный церковный ставник – свеча. Были заказаны большие всенощные хлебы для посвящения и большой графин церковного вина. У меня было привезено с собой церковного вина полведра. Потом Всенощная – это подобие древнего христианского вечера любви. Был у меня настоящий радостный великопраздничный стол. Одно жаль, что нет вас, милая Надежда Степановна, рядом. Ах, Надежда Степановна, вспомнилось мне, как мы с вами молодыми девушками ездили на Волынь навестить простой народ, страдающий от притеснения жидов. Помните угощение, которое мы устроили для детей бедных поселян, отцы которых были задержаны и посажены в каталажку местными властями за то, что чаша их терпения от еврейской эксплуатации переполнилась. Мы с вами усадили христианских наших детей за длинный стол. Посреди стола свежие яблоки, а по углам четырьмя пирамидами конфеты, орехи и двух сортов пряники. По обоим концам стола стояли вазы с вареньем, с заказными превкусными булками, изюмскими хлебцами и плюшками. А помните, Надежда Степановна, нашу совместную встречу моего светлого праздника пять лет назад? Какая у нас рыба была! Как будто сама Матерь Божья выбрала всю лучшую из Донца и прислала нам для торжества. И, начиная с осетрины и до бланманже, все лучшее было у нас на столе. За десертом, который тут же был соединен с чаем, пробка не хлопнула, но белое донское зашипело в бокалах, и, обратясь к радостно сияющей иконе, я сказала не английским спичем, а нашим русским, пришедшим на душу словом… Милая Надежда Степановна! Не смотрите на пятна. Эти строки письма закапаны моими слезами в минуту писания…»

– В общем, дальше личное, – сказала Надежда Степановна и, чтоб справиться с волнением, вышла в соседнюю комнату.

Они с Павлом Яковлевичем снимали большую квартиру в английской части Дрездена.

– Да, – сказал Павел Яковлевич тихо, – как бы Европа ни пыталась в соответствии с новой модой заменить в борьбе с евреями Христа наукой, а нам, русским, ни в чем, а в особенности в антисемитизме и патриотизме, без Христа не обойтись…

– Это не мода, – пытался я возражать мягко, – развитие идет, и обновление касается всего, в том числе и проблем, связанных с решением еврейского вопроса. Впрочем, женский антисемитизм никогда, наверное, не сможет обойтись без религии.

– Как это вы можете борцов с врагами христианского общества делить по признакам пола, – возражал Павел Яковлевич.