Андрей Левкин - Вена, операционная система

Наутро я был уже в сильном насморке и, похоже, с температурой – очень уж мутной оказалась голова. Конечно, это подчеркивало истинность вечернего переживания возле оперы. В подобном общефизиологическом состоянии страсти и мысли начинают прикрепляться к любым окрестным местам безо всякой дополнительной умственной привязки: если где-то переболеешь, то это место уже и физически сделается родным. Так что теперь были будто последствия прививки, произошедшей накануне на холодном бордюре, а она уже навсегда легитимировала мою связь как минимум с Нойштифтгассе. К слову, почему все-таки «гассе» – она длинная и достаточно широкая, почему лишь «переулок», а не «штрассе»? И Бурггассе рядом, параллельно, такая же – какие же это переулки? Возможно, такой имперский обычай: это у нас все гассе, а вот штрассе у нас – это уже о-го-го что. Поэтому штрассе и мало. Может, они тут небесные дороги или, как называют в России, вылетные магистрали, что ли. Вот Мариахильф – нет вопросов: магистраль.

Впрочем, личная привязанность возникла не ко всей Нойштифтгассе, а к небольшому участку от Музейного переулка (где пансион) до Аугустинплац. Причем страсть совершенно не искала подробностей – я не смог бы перечислить, что там попадалось по дороге и в каком порядке. Ну да, «Синг-синг», «Алтес унд нойес», щель в сторону площади перед Ульрих-кирхе, пиццерия – вот и Аугустинплац. По другой стороне какая-то церковь, магазин африканской художественной экзотики, точнее – галерея, но не вспомнить, в каком порядке. Привязанность подробностей не хотела. Факт покупки в аэропорту книжки, в которой упоминалось это место, тоже не имел значения – в книжке много мест упомянуто, да и склонность к этому месту возникла уже давно, с первого раза, то есть с 2007-го, когда, проходя как-то мимо, точнее – выходя из Музейного квартала, я слегка (было мало времени) углубился в 7-й округ и ощутил, что настоящая-то Вена, то есть – для меня, она примерно там.

И вот эта страсть достигла теперь такой степени, что ее реальный объект находится внизу за углом, а я пью кофе в пансионе и никуда не спешу. День к тому же был совсем солнечным, хотя и с сильным холодным ветром – с Альп, что ли? – он задувал в щель балконной двери.

Не требовалось вообще ничего: глубокое погружение в спокойное удовлетворение происходило безо всяких медитаций и специальных указаний сознанию. Само по себе, без малейших усилий. Конечно же, без всяких веществ, разве что кофе. Страсть как-то успокаивается в самой себе, когда находишься здесь, в пределах ее наличия, то есть – физического присутствия. И это несомненная, удовлетворяемая уже одним нахождением в ее границах страсть, потому что ведь тут солнечное утро, дающее множество равно чудесных возможностей. Можно пойти наконец-то на Нашмаркт, точнее – на его блошиный рынок, потому что как раз в субботу он и работает, а раньше суббота в Вене мне не выпадала. Можно поехать глядеть на газометры возле Зиммеринга. Там же заодно можно выяснить, что такое Leberstrasse («штрассе», однако) с квартирой за 32.990, где кладбище с могилой-фэйком Моцарта неподалеку. Можно съездить во Флорисдорф, где в мае 2008-го на дверях туалета на рынке была прикреплена страдальческая надпись о том, что некто там потерял кошелек, – висит ли еще? Не говоря даже о возможности просто выяснить – с какого уже раза, – что, собственно, такое этот Народный парк на Ринге в сторону Митте. Ни разу туда не заходил. Можно и даже следует доехать до Hütteldorf’а по U4 и посмотреть, как там течет и насколько полноводна в марте река Вена.

Еще есть противовоздушные башни, то есть башни ПВО. Возле Мариахильф-то ее видел, наверное, всякий – она как удвоенный Микки-Маус: там по углам крыши круглые площадки для зениток, снизу выглядят как уши, четыре штуки, а форма точно как у Микки-Мауса. В этой башне Музей моря, аквариум какой-то: не понять – вертикальный он, что ли? Башня высокая. А в парке Аренберг, говорят, их сразу две рядом. Можно поехать в сторону Оттакринга, выйти на станции Schweglerstrasse и погулять между садовых участков; на воротах их общей изгороди висит красивая староавстрийская надпись о том, что зимой там снег не убирают, отчего въезжать внутрь – только на свой страх и риск. Оттакринг – это вообще приятно. Там, за этими участками, еще здание какой-то окраинной имперской казармы, а дальше улицы ведут уже в простор с видом на горы. Возле них должны быть различные Heurige, места локального производства и распития вина, в том числе в варианте г’шпритц, то есть G’spritz, то есть вина, разбавленного газированной водой. Нет, это было за пределами возможного, все-таки я и в самом деле заболел. Хорошо хоть не беру с собой градусник, а то что бы я делал, обнаружив на нем температуру, явно не рекомендующую выходить из дома.