Адам Джонсон - Сын повелителя сирот

Она ослабила пояс на халате и вновь затянула его.

– Почему мы живем на этой забытой Богом горе? – воскликнула она, воздевая руки к небу. – Почему я здесь, когда все самое важное происходит внизу? – вопрошала она, указывая на окутанный дымкой Пхеньян, раскинувшийся в долине реки Тэдонган. Она подошла к нему и заглянула ему в глаза.

– Почему мы не можем жить у Парка Мансу? Я ездила бы оттуда на автобусе в студию. Как ты можешь притворяться, что не знаешь Дак-Хо? Все его знают. Он, что, прислал тебя посмеяться надо мной? Что, там внизу все надо мной потешаются?

– Тебя долго обижали, – сказал он. – Но все позади. Твой муж вернулся домой.

– Ты самый плохой актер на всем белом свете, – ответила она. – Они все на вечеринке по случаю кастинга? Они себе попивают, веселятся и выбирают новую актрису на главную роль, а сюда на гору решили подослать самого плохого актера в мире, чтобы посмеяться надо мной.

Она упала на траву, закрывая лицо руками.

– Уходи, убирайся отсюда! Потешился и хватит. Иди, расскажи Дак-Хо, как рыдала старушка-актриса, – воскликнула она, утирая слезы и доставая из халата пачку сигарет. Она закурила, не стесняясь его, и в этот момент показалась ему такой грубоватой и соблазнительной.

– Ни одного сценария. Целый год без единого сценария.

Он был ей нужен. Было совершенно ясно, как сильно он был ей нужен.

Из-за распахнувшейся с треском двери выглянули ее дети. Она сняла с себя комнатную туфлю и запустила ею в дверь, которая вмиг закрылась.

– Я ничего не знаю о кинобизнесе, – сказал он. – Но я принес тебе фильм в подарок. Это «Касабланка». Должно быть, он лучший.

Сан Мун потянулась и взяла из его рук грязную потрепанную коробочку с DVD. Она мельком глянула на нее.

– Это черно-белое кино, – сказала она, швыряя диск во двор. – К тому же, фильмы я не смотрю – они только портят чистоту моей игры, – Она улеглась на спину и задумчиво продолжала курить. – Ты правда не имеешь никакого отношения к студии?

Он отрицательно покачал головой. Женщина казалась ему такой беззащитной, такой непорочной – как она вообще могла выжить в этом жестоком мире?

– Так кто же ты – очередной подхалим моего мужа? Дай, угадаю – тебя подослали, чтобы проверить меня, пока он выполняет секретное задание? О, я в курсе его секретных заданий. Он в одиночку способен прорваться в публичный дом в Минпо, и только великий Командир Га может выдержать неделю в карточном притоне во Владивостоке.

Он присел рядом с ней.

– О, нет. Не суди его слишком строго. Он изменился. Конечно, как всякий мужчина, он совершал ошибки. Он сожалеет о них, но все, что действительно имеет значение для него, – это ты. Он обожает тебя. Я в этом уверен. И он верен тебе без остатка.

– Скажи ему, что я так больше не могу, – взмолилась она. – Пусть для меня все это закончится!

– Теперь я – это он. Поэтому можешь попросить его лично.

Она глубоко вздохнула и встряхнула головой.

– Итак, ты хочешь стать Командиром Га, да? – спросила она. – А ты знаешь, что он с тобой сделает, если узнает, что ты посмел присвоить его имя? Знаешь, его проверки с применением тхэквондо настоящие. Они всех в этом городе сделали врагами. Вот почему мне больше не дают ролей. Просто пусть помирится с Великим Руководителем, хорошо? Что, не сможет просто поклониться ему в опере? Ты передашь мужу мою просьбу? Больше ничего не потребуется, лишь один жест перед всеми – и Великий Руководитель все простит.

Он наклонился, чтобы утереть ей слезы, но она отстранилась от него.

– Видишь эти слезы в моих глазах? – Видишь? Расскажешь мужу о них? – спросила она. – Не выполняй больше никаких заданий. И скажи ему, чтобы больше не подсылал шестерок нянчиться со мной.

– Он уже в курсе, – ответил Га. – И он сожалеет. Ты можешь кое-что сделать для него, одно одолжение? Для него это так много значит.

Она повернулась на бок, приоткрыв халат на груди.

– Уходи, – попросила она, хлюпая носом.

– Боюсь, не получится, – возразил он. – Я же сказал, что долго добирался сюда, и вот я здесь. А одолжение, о котором я прошу, маленькое, правда, пустяшное для такой великой актрисы, как ты. Вспомни партию из «Истинной дочери народа»: в поисках сестры тебе предстоит пересечь пролив Инчхон, в котором тонет объятый огнем броненосец Коре. В начале – ты всего лишь простая девушка из рыбацкой деревушки Чеджу, но затем, проплыв через трупы патриотов в кроваво-красных водах, ты предстаешь другим человеком, теперь ты женщина-солдат, в твоих руках полуобгоревшее знамя, и ты произносишь одну фразу, ты знаешь ее. Ты повторишь мне ее сейчас?