Адам Джонсон - Сын повелителя сирот

Они смеялись, пока не заметили выражение лица Чон До.

– Ты ведь понимаешь, – сказал ему доктор Сон, – что в контейнере всего лишь кусок говядины. Тигр – выдумка. Вот, чем мы их потчуем – выдумками.

– А если они попробуют? – возразил Чон До. – Если поверят, что это тигр, но из вежливости съедят его и поймут, что их надули, разве они не отомстят вам за это на переговорах?

Товарищ Бук повернулся к доктору Сону, ожидая ответа.

– Если американцы прислушаются к голосу разума и не потеряют голову, – объяснил доктор Сон, – то никакой тигр их не обманет. Они попробуют и поймут, что это корова. Но если американцы всего лишь забавляются с нами, не собираясь доискиваться до истины и серьезно обсуждать дела, то они поверят, что это тигр.

– Думаете, если они поверят в тигра, – сказал Чон До, – то поверят и мне.

Доктор Сон пожал плечами.

– Твое мясо, конечно, сложнее разжевать, – заметил он.

Молодой снабженец из команды товарища Бука подошел к ним с тремя абсолютно одинаковыми часами. Товарищ Бук взял их.

– Одни министру, – распорядился он, передавая остальные доктору Сону и Чон До. – Они показывают техасское время. Часы у всех одинаковые, чтобы американцы знали о равенстве и солидарности в Корее.

– А вы? – спросил Чон До. – Где ваши часы?

– А мне в Техасе делать нечего, – ответил товарищ Бук.

– К сожалению, товарищ Бук не сможет составить нам компанию, – подтвердил доктор Сон. – У него другое задание.

Товарищ Бук встал.

– Да, мне пора готовить команду.

Стюардесса подошла к ним с влажными полотенцами и протянула одно доктору Сону.

– Хоть расшибись, – вздохнул товарищ Бук, когда она ушла.

– Ничего не поделаешь, – сказал доктор Сон. – Женщин привлекает обаяние старости. Это факт – только зрелый мужчина может доставить настоящее удовольствие женщине.

Товарищ Бук рассмеялся.

– А я помню, вы всегда говорили, что только мужчина небольшого роста может доставить настоящее удовольствие женщине.

Доктор Сон стал оправдываться:

– Меня вряд ли назовешь низкорослым. У меня точно такой же рост, как и у Великого Руководителя, даже размер обуви у нас одинаковый.

– Действительно, – подтвердил товарищ Бук. – Я снабжаю Великого Руководителя. Они совершенно одинаковые.

Чон До пересел к иллюминатору, когда они пролетали над Сахалином, Камчаткой и Охотским морем, где капитан отбывал заключение – где-то там внизу, в бескрайних голубых водах. Их самолет обгонял закат, направляясь на север, навстречу бесконечному солнечному свету. Они приземлились на русской военно-воздушной базе в Анадыре, чтобы заправиться. Местные пилоты окружили их «Ил-62», которому было не меньше сорока семи лет. Они водили рукой по брюху самолета, обсуждали недостатки его конструкции, исправленные в более поздних модификациях, рассказывали жуткие истории о том, как летали на них, пока оставшиеся экземпляры не отправили в Африку в конце 80-х годов. Подошедший к ним диспетчер, крупный мужчина с обмороженным лицом, заметил, что даже самолеты, заменившие «Ил», – «Ан» и «Ту» – теперь большая редкость.

– Я слышал, последний «Ил-62» разбился в Анголе в 1999 году, – добавил он.

Доктор Сон перешел на русский.

– Прискорбно, – сказал он, – что некогда великий народ, создавший этот замечательный самолет, больше на такое не способен.

– Вы должны знать, что новость о развале вашей страны опечалила наш народ, – добавил товарищ Бук.

– Да, – поддержал его доктор Сон. – Наши народы были когда-то путеводной звездой коммунизма. К сожалению, теперь мы несем это бремя в одиночестве.

Товарищ Бук открыл чемодан, набитый новенькими стодолларовыми купюрами, чтобы заплатить за горючее, но диспетчер покачал головой.

– Евро, – сказал он.

Доктор Сон возмутился:

– Я близкий друг мэра Владивостока.

– Евро, – повторил диспетчер.

Товарищ Бук достал другой чемодан – на этот раз с европейской валютой.

Двигатели самолета взревели, корпус отчаянно задребезжал, и исполин поднялся в воздух.

Алеутские острова и девять тысяч метров под ними, смена часовых поясов, ясные очертания грузовых судов на фоне рябого, зеленовато-белого моря. Капитан говорил Чон До, что за восточным берегом Японии глубина океана достигает девяти тысяч метров, и теперь он понял, что это значит. Увидев бескрайность Тихого океана (это ли не подвиг – переплыть его!), он понял, как мало сигналов и сообщений ему удалось перехватить.