Адам Джонсон - Сын повелителя сирот

– Мы здесь ради Элисон Дженсен, – напомнил Сенатор.

Услышав это имя, Великий Руководитель рассвирепел.

– Вы летели шестнадцать часов. Все готово для поднятия духа. Ну, у кого не найдется времени послушать, как детишки играют на аккордеоне?

– До отлета мы встречались с родителями Элисон, – сказал Томми по-корейски. – И они переживают за нее. И прежде чем мы перейдем к делу, нам нужны гарантии. Мы должны поговорить с нашей гражданкой.

– Вашей гражданкой? – рявкнул Великий Руководитель. – Сначала верните то, что было у меня украдено. Тогда поговорим о девушке.

Томми перевел его слова. Сенатор отрицательно покачал головой.

– Наша страна спасла ее от смерти в наших водах, – сказал Великий Руководитель. – Вы вторглись в наши воды, незаконно взяли на абордаж наше судно и украли у меня одну вещь. Сначала я получу то, что было у меня украдено, а потом вы получите то, что я спас.

Он махнул рукой.

– А теперь развлекательная программа.

Подбежала группа детей, лучших аккордеонистов, и с точностью профессионалов они заиграли «Отец наш Маршал». Улыбки у них были одинаковыми, и люди в толпе в нужный момент хлопали в ладоши и выкрикивали: «Пламя маршала вечно пылает!».

Сан Мун и ее дети стояли рядом с аккордеонистами, будто приклеенные, а те играли дружно, в унисон, стараясь изо всех сил изображать веселье. Сан Мун беззвучно заплакала.

Великий Руководитель заметил ее слезы, отметив про себя, что она снова кажется беззащитной. Он подал Командиру Га знак, что настало время Сан Мун готовиться к песне.

Га отвел ее через толпу к концу взлетно-посадочной полосы, где не было ничего, кроме свалки ржавых останков самолетов, занимавшей территорию до самого электрифицированного ограждения вокруг летного поля.

Сан Мун медленно повернулась и, осознавая всю неопределенность происходящего, спросила:

– Во что они нас втянули? Как же нам выйти из этой ситуации живыми?

– Успокойся, – попросил он. – Сделай глубокий вдох.

– Что если он и вправду даст мне нож, что если это какая-то проверка на преданность? – Глаза у нее расширились. – А вдруг мне дадут нож, и это будет никакая не проверка?

– Великий Руководитель не станет приказывать тебе убить американку на глазах у Сенатора.

– Но ты его совсем не знаешь, – возразила она. – Я видела, как на моих глазах он проделывал таки-и-е штуки – на вечеринках, с друзьями, с врагами. Не имеет значения. Он может сделать все, абсолютно все, что угодно.

– Только не сегодня. Сегодня мы можем делать все, что угодно.

Она нервно засмеялась:

– Знаешь, когда ты так говоришь, это звучит здорово. Мне очень хочется верить твоим словам.

– Тогда почему же ты им не веришь?

– Ты и правда все это делал? – спросила она. – Причинял людям боль, похищал их?

– Послушай, но в нашей истории я положительный герой, – сказал Командир Га.

– Ты – положительный герой? – недоверчиво усмехнулась она.

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но я герой, – кивнул Га.

И тут они увидели, как к ним медленно приближался погрузчик с товарищем Буком. На прогнувшейся под тяжестью груза лебедке, предназначенной для подъема самолетных двигателей, на цепях покачивалась гримерка Сан Мун.

– Мне понадобилась машина побольше, – крикнул им Бук. – Всю ночь мы строили эту штуку, и я не мог ее оставить.

Когда «храм» опускали на землю, дерево содрогалось и скрипело, но серебристый ключ Сан Мун все же повернулся в замке. Они втроем вошли внутрь, и Бук показал им, как открывается задняя стенка гримерки, державшаяся на петле, будто дверца загона для скота. Этого расстояния вполне хватало для того, чтобы туда вошли вилы погрузчика.

Сан Мун потянулась к товарищу Буку и прикоснулась к его лицу кончиками пальцев, пристально глядя ему в глаза. Так она его благодарила. А может, и прощалась. Бук смотрел на нее, не отрывая взгляда, затем, не выдержав больше, отвернулся и побежал к своему погрузчику.

Сан Мун переоделась, не стыдясь мужа, и, завязывая корым , спросила его:

– У тебя действительно никого нет? – Не получив от него ответа, она повторила свой вопрос: – Ни отца, который мог бы быть наставником, ни матери, чтобы петь тебе? И сестер тоже нет?

Он поправил край ее банта.

– Прошу тебя, – сказал он. – Сейчас тебе нужно идти выступать. Дай Великому Руководителю в точности то, что он просит.

– Я не в состоянии контролировать то, что пою, – ответила она.

Вскоре она, одетая в синий чосонот и сопровождаемая своим мужем, оказалась рядом с Великим Руководителем. Звучала как раз кульминация песни, исполняемой аккордеонистами, которые образовали пирамиду, стоя на плечах друг у друга по трое. Га видел, как Ким Чен Ир опустил глаза – бодрая, наполненная безграничным энтузиазмом игра детей действительно тронула его. Когда песня закончилась, американцы сделали вид, будто хлопают в ладоши, но звука этих аплодисментов, однако же, не было слышно.