Адам Джонсон - Сын повелителя сирот

– Вот сюда, – указал он на мою карту.

Мы выглянули из кузова. В небе сверкали всполохи молний.

– Мы в этой поездке дифтерию подхватим. Спорим, там вообще ничего нет, зря мы затеяли эту суету, – произнес Чучак.

– Начнем рыть землю и тогда узнаем, – ответил я ему.

– Мы только напрасно время тратим, – сказал Чучак. – Что если они перевезли тело в последнюю минуту?

– Что значит перевезли? – спросила его Кью-Ки. – Ты чего-то недоговариваешь?

Чучак с беспокойством взглянул на темнеющее небо.

– Тебе что-то известно, правда? – допытывалась Кью-Ки.

– Хватит, – сказал я. – Через пару часов уже стемнеет.

Выпрыгнув из кузова «воронка», мы оказались по щиколотку в грязной воде, в которой блестели масляные разводы и плавала пена из канализации. Судя по насквозь промокшей карте, нам нужно было идти туда, где виднелись деревья. Опираясь на лопаты, мы побрели по воде, наблюдая спинки речных окуней, которые с трудом преодолевали мелководье. Они напоминали зубастые бицепсы, некоторые из них достигали двух метров в длину.

В лесных зарослях оказалось множество змей. Они свешивали головы с деревьев, следя за тем, как мы пробираемся от одного ствола к другому. Все это напоминало мои ночные кошмары, как будто змеи из моих снов решили навестить меня наяву. А может, все наоборот, и эти змеи приснятся мне сегодня ночью? Я очень надеялся, что этого не произойдет. Днем я готов переносить все, что уготовано мне судьбой. Но могу ли я обрести покой, когда на землю опускается тьма?

– Это каменистые щитомордники, – объяснила Кью-Ки.

– Не может быть, – удивился Чучак. – Они обитают только в горах.

Кью-Ки повернулась к нему.

– Я знаю, что это за змеи, их укус смертелен, – сказала она.

Вдали сверкнула молния, и тут мы увидели всех змей: они шипели в темных ветвях, готовые наброситься на ничего не подозревающих граждан, идущих по своим делам.

– Это всего лишь чертовы змеи, – успокоил их я. – Просто не трогайте их и все.

Мы осмотрелись, но не увидели поблизости, ни ямы для костра, ни загона для скота. Здесь также не было ни повозки, ни удочек, ни кос.

– Это не то место, – сказал Чучак. – Мы должны уехать, пока в нас не ударила молния.

– Нет, – возразила Кью-Ки. – Давайте копать.

– Где? – спросил Чучак.

– Везде, – ответила Кью-Ки.

Чучак вонзил свою лопату в грязь. Надавив на нее изо всех сил, он поддел лопатой ком земли; рытвина тут же заполнилась водой. Он перевернул лопату, но все никак не мог стряхнуть прилипший к ней ком.

Дождь хлестал меня по лицу. Я продолжал крутить в руках карту, пытаясь понять, где же мы ошиблись. Мы были в том самом месте – деревья, река, дорога. Нам не хватало только собаки из Центрального зоопарка. Считается, что собаки могут учуять кости, даже если они глубоко зарыты в земле.

– Черт знает что, – сердился Чучак. – Здесь кругом вода. Где тут место преступления? Где тут вообще хоть что-нибудь?

– Дождь может нам помочь, – ответил я. – Если в земле зарыто тело, его вымоет водой. Нам нужно просто разрыть землю вокруг.

Мы разошлись в разные стороны и стали рыть, вонзая лопаты в грязь в попытке отыскать хоть какие-то признаки зарытого в земле трупа актрисы.

Я начал откидывать лопатой грязь, комок за комком. С каждым броском я надеялся на удачу, представляя себе, что нашел актрису и теперь смогу заставить Командира Га рассказать мне все, чтобы закончить, наконец, его биографию, на корешке которой золотом будет оттиснуто настоящее имя Га. В награду я получу в свое распоряжение кабинет Сержа. Дождь продолжал лить, как из ведра, а я уже придумывал слова содержательной речи, которую произнесу Сержу на прощание, когда тот будет складывать свое скудное имущество в старую коробку из-под какой-то еды, покидая мой новый кабинет.

Наконец, я почувствовал, что именно это событие в своей жизни мог бы без стеснения описать в собственной биографии.

Водители «воронка» наблюдали за нами через лобовое стекло, мелькая в темноте красными огоньками сигарет. Когда одна рука у меня уставала, я перекладывал лопату в другую. Иногда она во что-то упиралась, но это всегда оказывалась не кость, а всего лишь корни дерева. Иногда на поверхность воды всплывал кусочек шелковой ткани или чей-то ботинок. Угри продолжали тыкаться в плывущие по грязной воде предметы. Думая, что они что-то нашли, я копал в тех же местах, представляя, как эти твари вонзают зубы в свою невидимую жертву. С каждым новым комом грязи я все больше падал духом, и вскоре этот день, казавшийся мне той частицей жизни, о которой мечталось, превратился в обыденность – я бесцельно тружусь, а на меня валится одна неудача за другой. Все это было похоже на мою учебу в университете: впервые попав туда, я задал себе вопрос, какая же из учившихся там тысяч девушек предназначена мне, но со временем понял, что ни одна из них мне не подходит. Нет, сегодняшний день точно не войдет в мою биографию.