Адам Джонсон - Сын повелителя сирот

– Мой муж никогда не оставлял меня без сигарет, ни разу, – сказала она. – У него был тайник, где хранились сигареты, и каждое утро под подушкой я находила новую пачку.

Когда они проезжали по району Пxенхон, где можно поесть, там стали гаснуть огни, а затем – раз, два, три – многоэтажки вдоль улицы Хэбансан сделались совершенно темными. Баиньки, Пхеньян! Ты это заслужил. Ни один народ в мире не спит так, как народ Северной Кореи. Отключается свет, и раздается всеобщий вздох облегчения миллионов граждан, падающих головой на подушки. Когда неутомимые генераторы мало-помалу прекращают свою работу, их раскаленные докрасна турбины начинают остывать – ни одной вспышки света, никакого гула холодильников в темноте. Лишь удовольствие – закрыть глаза, впасть в глубокий могучий сон, увидеть в нем сюжет о выполненных нормах и раскрыть объятия воссоединенья. Американские граждане тем временем и не думают спать.

Взгляните на снимок, показывающий, как выглядит эта бестолковая страна ночью. Это же один огромный лоскут света, который ярко освещает все их праздные, бездумные вечера. Ленивые и лишенные мотивации американцы не ложатся спать допоздна, они заняты телевизором, гомосексуализмом и даже религией – всем, что может удовлетворить их эгоистичные аппетиты.

Город погрузился в полную темноту, когда они ехали по станции Ракван линии Хексин. В свете их фар внезапно появился филин, сидевший на вентиляционной трубе метро, его клюв вонзался в свежего ягненка. Легко почувствовать сострадание к бедному ягненку, граждане дорогие, которому так рано придется уйти из жизни. Или пожалеть бедную овечку, вся материнская любовь и труды которой пошли прахом. Или даже посочувствовать филину, которому приходится жить, пожирая других. Но все же это счастливая история, граждане: потеряв невнимательного и непослушного ягненка, другие животные, обитающие на крышах домов, станут сильнее.

Они начали подниматься на гору, проезжая мимо Центрального зоопарка, где были выставлены на всеобщее обозрение собственные сибирские тигры Великого Руководителя рядом с небольшим загоном, где держали шесть собак, подаренных зоопарку бывшим королем Свазиленда. Собак держали на строгой диете – мятые помидоры и кимчхи, чтобы снизить присущую им агрессию и сделать их мясоедами снова, когда наступит время визита американцев!

В свете фар они увидели человека, бегущего из зоопарка со страусиным яйцом в руках – за ним гнались ночные сторожа с фонариками в руках.

– Тебе жаль человека, которого голод заставил пойти на воровство? – спросил Командир Га, управляя автомобилем. – Или ты на стороне тех, кто вынужден гнаться за ним?

– Разве в итоге не птица страдает? – удивилась Сан Мун.

Они проехали мимо кладбища, которое было таким же темным, как и Парк аттракционов, где совершенно черные сиденья-лодочки качались на фоне сине-черного неба. И лишь ботанические сады были освещены. Здесь даже по ночам не прекращалась работа с гибридами, а запасник с ценными семенами был защищен от нападения американцев огромным электрифицированным ограждением. Га посмотрел на мотыльков, сбившихся в свете уличного фонаря в некий клубок. В них так много белка! Он загрустил, медленно преодолевая последний отрезок той грязной дороги.

– Хорошая машина, – вздохнул он. – Мне будет ее не хватать.

Командир имел в виду, что в нашей стране, которая хотя и производит лучшие в мире автомобили, жизнь скоротечна и полна лишений, и именно поэтому Дорогой Вождь подарил нам философию Чучхе.

– Я передам твои ощущения, – сказала Сан Мун, – следующему мужчине, который будет водить эту машину.

И здесь наша замечательная актриса соглашается, что автомобиль не принадлежит им, но является, скорее, собственностью Корейской Народно-Демократической Республики и Дражайшего Генерала, нашего Великого Руководителя. Но вместе с тем она не права, считая, что не принадлежит своему мужу, ведь у жены есть определенные обязательства, и она связана этими обязательствами.

Командир Га остановил автомобиль у дома. Облако пыли, бежавшее за ними по пятам, теперь окутало их, призрачно проступив в свете фар и у освещенной входной двери. Сан Мун смотрела на эту дверь с неуверенностью и тревогой.

– Это что, сон? – спросила Сан Мун. – Скажи мне, что все это лишь кино, в котором я снимаюсь.

Но хватит вам обоим капризничать! Время ложиться спать. В кровать, сейчас же…

О, Сан Мун, наше сердце никогда не перестанет стремиться к тебе!