Петр Сопкин - Чудо-планета - пасека деда!

Удивительная радужно–серебристая рыбка, живущая в студеной воде, давным–давно названа царской. Ее изысканный вкус покорит любого. Она и поныне ценится выше любой из рыб, обитающих в пресных водоемах.

Чтобы не толпиться, не мешать друг другу, решили рыбачить в разных местах. Сойтись договорились через четыре часа — у скалы, где остались мы с дедом. Сергей Федорович и Борис Андреевич направились попытать удачи ниже нас. А папа с Михаилом Даниловичем подались по речке вверх. За ними увязались и собаки.

Дед наживил на наши крючки червей, выбрал подходящую для двоих заводь, отладил поплавки на нужную глубину. Велел вести себя тихо, чтобы не распугать рыбу. Пожелал удачи и отошел к соседней заводи.

Поплавки наших удочек так и заплясали, заходили кругами, подчиняясь течению воды. Трудно было угадать — клюет или не клюет? Витька без конца попусту дергал за удилище. А я набрался терпения — решил потянуть наверняка, когда поплавок скроется под водой. Скоро у меня в глазах зарябило. Я отвлекся, глянул в сторону деда: как там у него? И надо же — в это время и клюнуло. Витька, забыв про дедов наказ, заорал:

— Тяни, тяни, соня!..

Я спохватился, но было поздно. Рыбка, блеснув чешуей, сорвалась с крючка. Шлепнувшись в воду, ушла восвояси.

— Э-э… Не нарушать уговор, — глухо пробасил дед, подойдя к нам.

— А ну его.., — рассердился брат. — Зевает. Не буду я с ним рыбачить.

— Фи… Будто у самого клюет, — огрызнулся я. — Только мне мешает.

— Ну и петухи! — развел дед руками. — Речку не поделили. Ступай, Витя, пониже меня — там не хуже заводь.

Витька взял червей и перешел на новое Место. Дед заменил мне наживку, поплевал на крючок и ловко спровадил удочку в речку. Не успел он отойти, как мой поплавок нырнул под воду. Тут уж я не проворонил — сноровисто потянул удилище. На этот раз рыбка надежно держалась на крючке, извиваясь, переливаясь на солнце всеми цветами радуги.

— Сам ты соня! — громко передразнил я брата, заплясав от восторга.

Витька прибежал моментально, принялся разглядывать форель. Не спеша подошел дед, заметил сдержанно:

— Лиха беда — начало… Теперь пойдет…

На сей раз дед не угадал. Больше у меня не клевало, хотя я и не спускал глаз с поплавка. И у деда было пусто. Он и место сменил, но все без толку. А Витька нас перещеголял. Первая рыбка на его удочку поймалась поменьше моей, и он не особо радовался. Зато вторая — красавица. Вот уж он поликовал, подразнил меня!

Но шумел он зря, только рыбу распугал. Больше у него не клевало. Время шло. Мы потеряли интерес к рыбалке, уселись на камнях, поджидая остальных.

— Если и у них такая удача — опозоримся перед женщинами, — переживал дед. — Мне особливо каюк: ваша баба не преминет отыграться за утреннюю шутку.

Первыми вернулись Сергей Федорович и Борис Андреевич. Дед поднялся им навстречу:

— С чем пожаловали?

— Не густо, — грустно отозвался Борис Андреевич. — Всего семь штук.

— О-о!.. Да у нас три. На жиденькую ушицу, считай, есть, — воспрянул дед духом.

Папа с Михаилом Даниловичем задерживались. Дед терялся в догадках: или, не рассчитав время, далеко забрели, или клев хороший — увлеклись, жалко бросать…

За разговорами мы и не заметили, как из кустов вынырнули собаки. Они свалились у наших ног с высунутыми языками, никак не могли отдышаться. Немного погодя появились и рыбаки. Мы с Витькой наперегонки помчались к ним. И ахнули, увидев, что ведро у них почти наполовину наполнено рыбой.

— Они нас всех за пояс заткнули, — доложил я, — полведра наловили…

— Михаила благодарите, — пояснил папа. — Это он постарался: тридцать две штуки выудил. А я всего девять.

— Зато я ни одной… Выходит, она вверх подалась, поближе к леднику, в прохладу, — сделал вывод дед.

— Вы, Николай Леонтьевич, нам зубы не заговаривайте, — заметил Михаил Данилович. — Лучше признайтесь, что ваше звено сегодня маху дало.

— Сдаемся.., — дед покорно поднял руки вверх. — И на старуху бывает проруха.

Бабушка с мамой сидели на крыльце. Видно, заждались нас.

— Готовь–ка, мать, ведерную кастрюлю, — обратился дед к бабушке, едва войдя в калитку. — Ушица будет, я тебе скажу…

— Зря стелешь — не соблазнишь, — баба Аня так и повела плечами. — Моя уха уж поспела, пока вы шастали.

— Откуда ей взяться? — остолбенел дед.

— Самая лучшая уха — из петуха! — пропела бабушка. — Иль не знаешь?

Дед сделал вид, что не расслышал бабу. Он молчком направился в конюшню, вынес оттуда седло и уздечку. Привел Вьюгу, оседлал ее.