Петр Ингвин - Такси Деда Мороза

— С площадки на входе в парк имени шестидити… черт, шести-де-ся-ти-пя-ти-летия…

— С «пятачка»?

Из рации дохнуло облегчением:

— Забрать и отвезти домой слепого. Последний заказ в этом году.

— Слепой — один в парке среди ночи… — буркнул Эдик. — Шикарно. Вчера смотрел фильм про маньяков…

Он развернулся поперек присыпанной снегом сплошной полосы: разметка не видна, ни один гаишник не докопается. И какие в такое время гаишники? Вот к утру, когда с гулянок домой потянутся подвыпившие…

— Постоянный клиент, — сквозь треск перебил голос из рации, — отвозим на это место к нолю часов по пятым пятницам месяца и в ночь на субботу забираем.

— Для справки: в месяце четыре недели.

— Посчитай — если тридцать первое выпало на пятницу…

Эдик оборвал:

— Заказ принял.

«Последний в этом году», сказал диспетчер. Еще бы, до Нового года — десять минут. Только настроение не праздничное, несмотря на круговерть огней, людей и красок. Снова год прошел зря. Каждая новая купюра в кармане шуршит: «Ну что? Стал счастливее?» На борту написано: «Такси Деда Мороза, привозим счастье». Хозяевам бизнеса и чуть-чуть водителю — да, если мерить счастье деньгами. Деньги не главное? А что главное? Пусть покажут счастливого без денег, чтоб вместе посмеяться.

По случаю праздника желтое такси украсили надписями и мишурой, водителям раздали колпаки а-ля Санта Клаус. Дескать, дарим людям радость — позволяем попасть в нужное место в часы, когда люстры, вспоминая былое, с испугом косятся на шампанское. А то, что условия больше напоминают грабеж — это издержки производства.

Улицы пустели на глазах. Заиндевевший клиент выглядел горкой снега на занесенной скамье, перемигивание гирлянд окрашивало его в разные цвета, тросточка превратилась в белый посох.

— Оленью упряжку заказывали? — В распахнутую дверь ворвались клубы колючего тумана.

Слепой не двинулся с места.

— Полночь? — Незрячие глаза глядели вдаль.

Шапка-ушанка и брови мужчины пушисто искрились, пуховик задубел и покрылся ледяной коркой. Давненько сидит.

Слепцы у Эдика ассоциировались со стариками, это не вязалось с увиденным: сложив руки на коленях, скамью понуро занимал молодой мужчина, лицо выглядело почти юным, впечатление портили несколько шрамов и мертвенная неподвижность взгляда.

— За пять минут домчу, успеете встретить с родными.

— На котором свете? — Клиент оказался с юмором. — Простите, я смогу выехать не раньше, чем через пять минут.

Первое впечатление рассеялось. Эдик с шумом выпустил из груди воздух, в мозгу медленно досчиталось до десяти.

— Сейчас куранты пробьют, у людей праздник, а у меня работа. — Не потакая требующим выхода оборотам, он проявлял чудеса учтивости. — Или вы сейчас же садитесь в машину…

— Прибавьте к сумме, сколько нужно. — Клиент вновь не повернул головы.

— Это не пять минут ожидания, а год, если по календарю. Не расплатитесь.

— Тогда не смею задерживать.

— Кого-то ждете? — догадался Эдик. — Женщину? Должна прийти до двенадцати?

Сказал и осекся. Не «должна» а «может» — диспетчер сказал «постоянный клиент». Сколько же им проведено здесь своих пятниц?

— В сети искали?

Обреченность, с которой человек махнул рукой, сказал больше самого развернутого ответа.

Столько времени упорно ждать свою «ее»… А Эдик смог бы так же? А Эдика — его «она»?

— Расскажите о ней, — попросил он, заперев машину и примостившись по соседству.

Сугроб рядом с ним пожал плечами, движение вызвало хруст, словно под рыбаком проломился лед. Следом в пустоту провалился взгляд нерукотворного снеговика.

— История банальна. По пятницам и субботам нечетных недель я подрабатывал в парке продавцом — странный график ориентировался на сменщика. В одну из пятых пятниц это случилось. Мы познакомились здесь. — Взвив снежный вихрь, рука соседа стукнула по скамье. — Знаете, так бывает: увидишь человека и понимаешь — твой человек. Жизнь делится на до и после — на прошедшее в бесплодном ожидании и то, без чего дальнейшее теряет смысл. Она приехала поступать из другого города, я учился здесь. Не поверите, мы даже имен не спросили. Мы смотрели в глаза, в которых обнимались души, и говорили о ерунде. Имена, телефоны, контакты, как мы думали, можно узнать потом. У нас не оказалось «потом». Помните взрыв в троллейбусе?

— Теракт?

Слепой кивнул.

— Меня грузили в одну «Скорую помощь», ее в другую. Оба захлебывались в крови и не могли шевелиться. Я прохрипел с носилок: «Пятачок, пятая пятница. Буду ждать всегда». Затем — больницы, операции, длительное восстановление… Меня зашили и поставили на ноги, а зрение сохранить, увы, не удалось. По моей просьбе знакомые разместили в сети объявление, они долго искали по описаниям, но все, что выяснилось — среди погибших девушка с такими приметами не значилась. Когда поправился, я стал приходить сюда четыре раза в год, иногда пять — в месяцы, в которых пять пятниц. В жару и в метель. С полуночи до полуночи. Собственно, все.