Аньес Мартен-Люган - Влюбленные в книги не спят в одиночестве

Она поцеловала меня, мои ноздри сразу же поймали запах “Мустелы” и вернули меня к рождению Клары. Я всегда любила младенцев и их запах, и Колен часто повторял: “Ты нюхаешь свою дочку, как наркоманка героин”. Перед тем как они ушли, мы подумывали о том, чтобы сделать еще одного ребенка и подарить Кларе братика или сестричку…

– Позволь представить тебе мое сокровище, – продолжила она, указывая на малыша, – я ее как раз кормила, когда ты… Черт, я забыла игрушку в спальне Оливье! Подержишь две секунды?

Не дожидаясь ответа, она передала мне дочку. Мою голову моментально сжали тиски, кровь застыла в жилах, я больше не видела эту девочку, я видела только саму себя с МОЕЙ Кларой на руках. Чувствовала ее кожу, ее крошечную ручку, вцепившуюся в мой палец, узнавала первые золотые завитки волос. Сквозь лепет этого младенца в мой мозг просачивался беззвучный вой. Я задыхалась и так сильно дрожала, что могла ее просто уронить, если продержу еще хоть секунду.

– Диана… Диана…

Я подняла затуманенные слезами глаза и увидела Оливье, который тихонько звал меня.

– Я возьму ее, ладно?

Я кивнула. Парализованная, я наблюдала, как Оливье занимается девочкой так, будто всю жизнь только и делал, что возился с младенцами. Он прижимал ее к себе, что-то шептал, а потом передал тому, кто, как я догадалась, был ее отцом. Потом он вернулся ко мне и положил руку мне на талию.

– Диана нужна мне на кухне! – объявил он гостям.

Выходя из комнаты, я поймала огорченный взгляд Феликса. Мой друг был белым как мел. Оливье закрыл за нами дверь своей маленькой кухоньки, широко открыл окно, достал из шкафа пепельницу и протянул мне сигареты. По всей вероятности, он прихватил их по дороге, а я и не заметила. Дрожа и плача, я закурила. Оливье молчал, давая мне возможность прийти в себя.

– Извини, что так вышло, – сказала я.

– Да ладно тебе, никто ничего не заметил. А если бы и заметили, это не их дело. Привести Феликса?

– Не надо…

Я всхлипывала, он протянул мне носовой платок.

– Я ненормальная… Я не могу… не могу больше видеть детей, младенцев… слишком больно. Всякий раз они напоминают, что у меня отняли мою дочку, мою Клару, любовь всей моей жизни… Я никогда не смирюсь с этим… Никогда не смогу забыть… переключиться на что-то другое…

Я всхлипывала. Нервный припадок маячил где-то поблизости. Оливье подошел ко мне, вытер мокрые щеки, положил руку на плечо. Я сразу почувствовала себя лучше: теперь я в безопасности, я ощущала его нежность, заботу. Он не воспользовался ситуацией. Понемногу мое дыхание выровнялось. Рядом с ним мне было спокойно, но воспоминание о том, как он держал этого младенца на руках, подтвердило то, чего я опасалась в глубине души и что мешало мне полностью расслабиться.

– Я не та женщина, которая тебе нужна…

– При чем тут это? – тихо спросил он.

Я отодвинулась.

– Если у нас с тобой получится…

Он снова осторожно обнял меня, я не сопротивлялась.

– Я нисколько в этом не сомневаюсь! – заявил он, гладя мое лицо.

– Я никогда не смогу подарить тебе ребенка. Я больше не хочу детей… Мама, которой я была, умерла вместе с Кларой.

– Именно это тебя удерживает?

– В один прекрасный день тебе захочется иметь семью, я видела тебя с ребенком на руках, ты с таким восторгом прижимал его к груди. Не прощу себе, если ты потеряешь со мной время. Найди девушку, которая захочет…

– Тс-с-с!

Он положил палец на мои губы и заглянул мне в глаза.

– Я люблю детей, это правда, но в особенности чужих. Дети – не цель моей жизни. Я уверен, что семейная пара может быть самодостаточной. И только этого жду от наших с тобой отношений. Только этого, и ничего больше, клянусь. Что до детей, у нас еще будет время о них подумать… Мы можем рискнуть и пройти часть пути вместе, – с улыбкой подвел он итог.

С таким мужчиной, как он, жизнь могла оказаться значительно более приятной. Его руки были сильными и надежными, взгляд ореховых глаз мягким и смеющимся, а лицо выразительным. Мне оставалось сделать всего один шаг. Я осторожно потянулась к нему и прильнула губами к его губам. Он крепче стиснул меня, я приоткрыла рот, наш поцелуй стал более глубоким, я обвила руками его шею. Оливье прижался лбом к моему лбу, погладил меня по щеке, и я с улыбкой опустила ресницы.

– Все бы отдал за то, чтобы они все сейчас испарились, – шепнул он мне на ухо.

– И я!

– Если тебе слишком тяжело, я провожу тебя домой.

– Нет, я хочу остаться.

– Не бойся, я буду все время рядом.