Имоджен Эдвардс-Джонс - Пляжный Вавилон

— Кто это? — спрашивает мистер Форрест, вглядываясь в темноту. На загорелом лице отчетливо проступают признаки беспокойства.

— Я из компании «Дель Монте», [15] «Дель Монте» — компания по доставке пищевых продуктов. — громко откликаюсь я. Это моя излюбленная шутка, которая звучит всякий раз при высадке на песчаные отмели. Есть что-то уморительное в моем появлении из ниоткуда для инспекции поедаемых лобстеров.

— Боже правый! Так это вы! — вопит миссис Форрест, топая ногами по песку. — Вот забавно.

— Как отдых? — интересуюсь я.

— Господи, конечно, хорошо, — продолжает женщина. — Здесь так романтично! Еда превосходная, вино отличное. — Замечаю, что супруги основательно приложились к «Ньютон шардоне» две тысячи третьего года из долины Напа [16] Долина Напа — винодельческий регион, штат Калифорния. стоимостью двести двадцать долларов за бутылку. — И обслуживание замечательное. Даже не могу поверить, что все это сюда доставлено на корабле!

— Да, впечатляет, — вступает в разговор мистер Форрест. На его лице блуждает довольная улыбка человека, который уверен: сегодня ночью ему не откажут в любви. — Пока не вижу никаких изъянов.

— Не буду долго мешать вашему счастью, — с улыбкой прощаюсь я, пожимая руку каждому из супругов. — Нет ли каких-нибудь пожеланий?

— Нет, все в порядке, — в один голос отвечает супружеская чета.

На следующей песчаной отмели картина немного другая. Там располагаются мистер и миссис Томпсон. Когда я выхожу на берег, сразу чувствую тягостную атмосферу. Муж и жена никак не реагируют на шутку про компанию «Дель Монте». Очевидно, им скучно в обществе друг друга. На островке не на чем остановить взгляд, кроме собственной жены и догорающей на столе свечи. По лицу мистера Томпсона можно угадать его мысли: он определенно сожалеет, что так бездарно выбросил на ветер две с половиной тысячи долларов. Пытаюсь немного расшевелить гостей, спрашивая про закат и вкус лобстера. Они бросают лишь пару слов в ответ.

— Могу ли я вам что-нибудь еще предложить? — спрашиваю я, уже готовясь к отплытию.

— Когда за нами придет корабль? — интересуется миссис Томпсон.

— Как только вы пожелаете.

— Что ж, спасибо, — заключает женщина.

— Желаю приятного вечера, — откланиваюсь я.

— Дорогой, по-моему, уже можно заказывать обратный рейс, ты согласен? — заговаривает с мужем миссис Томпсон, когда я иду к катеру. Брачные отношения этой семьи достигли серьезного кризиса, думаю я, если даже в таком райском местечке они не могут радоваться.

Я плыву на песчаный островок мистера Георгия. Задолго до того, как показываются огни, до меня доносятся всевозможные звуки. Гости громко поют, а оркестр исполняет русский хит «Калинка». Приблизившись к месту событий, слышу бурные одобрительные возгласы. Жан-Франсуа запускает один за другим бумажные фонарики, привезенные с острова Бали. Эти изделия сами по себе выглядят очень эффектно. Они делаются из китайской шелковой бумаги, а внутри вставлены маленькие свечки. Выделяемое тепло заставляет фонарики постепенно подниматься все выше и выше в ночное небо, после чего они взрываются и получается что-то вроде фейерверка. Русские гости, очевидно, впервые видят такое красивое зрелище. Они стоят, задрав головы. У многих даже открылись рты от удивления. Смешно сказать, взрослые люди охают и ахают, словно малые дети. У меня появляется курьезная мысль, не окажутся ли эти бумажные светлячки по доллару штука более запоминающимся впечатлением, чем баснословно дорогие коллекционные сорта шампанского.

Заметив, что я вновь появляюсь на берегу, мистер Георгий спешит выразить мне переполняющие его русскую душу чувства.

— И еда, и вино, и особенно эти фонарики — все так классно! — восклицает богач, одобрительно покачивая головой. Он так впечатлен, что не может добавить ни слова.

— Я очень рад, что вам нравится, — улыбаюсь в ответ, поглядывая через его плечо на бутылки красного вина, выставленные на барной стойке. Ведь я сегодня остался без ужина, разъезжая по этим островкам, и мне пришелся бы кстати хороший бокал красного вина. — Я вас оставлю на минуточку, — вежливо раскланиваюсь я. Но мистер Георгий уже меня не слышит. Его взгляд устремлен в небо, где поднимается еще один светящийся фонарик.

Официант наливает мне большой бокал «Шато лафит Ротшильд». Восхитительная жидкость освежает пересохшее горло, и вот уже я сам неотрывно вглядываюсь в полет очередного балинезийского фонарика. Бывают ли в жизни более восхитительные минуты?