Имоджен Эдвардс-Джонс: Пляжный Вавилон

Покончив с представлением Бена, мы приступаем к делам. Бернар, докладывает о вчерашних событиях по журналу служебных записей. В воскресенье у меня выходной, а я слегка одержим навязчивой идеей контролировать все и вся. Потому каждый понедельник немного нервничаю. Кто знает, что могло случиться в то время, когда я глушил пиво?

— Итак, — говорит Бернар, прочищая горло, — немецкий бизнесмен на вилле сто тридцать находится под домашним арестом.

— Какого черта? — спрашиваю я, резко вставая со стула.

— Другого выхода не оставалось, — с мрачным видом продолжает Бернар, ерзая на стуле. — Мохаммед, подтверди, — Бернар оглядывает стол в поисках поддержки.

— Как? Почему? — Я перевожу взгляд с угрюмого Бернара на еще более угрюмого Мохаммеда, начальника службы безопасности. — Черт возьми, что у вас произошло?

Бернар пускается в историю о том, как некий немец так напился вчера вечером, что взломал замок на одном из багги, припаркованных недалеко от главного ресторана, и в состоянии опьянения на максимальной скорости гонял по острову. Он разбил машину, попытался скрыться с места происшествия, но был пойман двумя охранниками. Немец не успел далеко убежать, так как был слишком пьян, чтобы бежать прямо. Он затеял драку с охраной, даже смог свалить с ног охранника, но второй его одолел. Немца препроводили назад на его виллу и уложили отсыпаться. Оказалось, дебошир в одиночку выпил бутылку «Каберне совиньон» урожая 1998 года, купленную за шестьсот пятьдесят долларов. Утром, когда я встречал Бена на пристани, немцу предложили покинуть остров. От такого поворота событий его жена закатила истерику и умоляла наших сотрудников позволить им остаться. Муж тоже врубился в серьезность ситуации и едва ли не ползал на коленях извиняясь. Тогда его попросили написать письмо с обязательством впредь не допускать подобного поведения.

— А вот и оно, — сообщает Бернар, показывая письмо. — Он подписал его и поклялся, что не покинет виллу, пока не закончится его отпуск.

— Подождите, — недоумеваю я, глядя на каракули. — Немец готов платить две тысячи пятьсот долларов за ночь и целыми днями просиживать на своей вилле взаперти?

— Это был единственный выход, — объясняет Бернар.

— Я понимаю, мы должны решать все проблемы без силовых методов, — киваю я. — Но не могу поверить, что этот человек согласился.

— Его жена заставила. Она отчаянно хотела остаться, и ему пришлось подписать. Она бы просто не вынесла позора, если бы им пришлось вернуться в Гамбург раньше.

— Да уж, — соглашается Джерри, — как бы она смотрела в глаза соседям?

— Вот уж не думаю, что у таких людей есть соседи, — презрительно фыркает Бернар.

— Еще что-нибудь? — спрашиваю я.

— Больше никаких происшествий, — отвечает он.

— Не так уж плохо. — Я улыбаюсь и потираю руки. — Совсем даже неплохо. Итак, — я обращаюсь к Гарри, менеджеру по бронированию мест, привлекательному блондину нетрадиционной ориентации, родом из австралийского штата Квинсленд, где таких, как он, очевидно, немало, — как дела и кого мы ожидаем?

Гарри с улыбкой выпрямляется. Он — весь внимание, и это свойство остается с ним не только на работе. Гарри всегда в курсе всех сплетен. Налей ему пива, и он расскажет все, что ему известно: кто, что, кому и на каких условиях делает на острове. Он прекрасно подходит для того, чтобы заниматься особо важными клиентами и выявлять тех, кто относится к этой категории.

— В настоящий момент занято девяносто семь процентов мест, что на восемь процентов выше прошлогоднего показателя и, соответственно, выше ожидаемого уровня для данного времени года.

В отличие от городского отеля, с постоянным притоком бизнесменов, наличие свободных мест зависит от сезона. И еще: мы не можем подстраховаться от потерь двойным бронированием номеров или уплотнением гостей многокомнатных люксов. Нам просто негде размещать лишних отдыхающих, если бы таковые появились, и некуда уплотнять дополнительных гостей, если бы даже были согласные на такой комфорт. Мы на отдаленном острове, и когда люди сюда прибывают, каждому полагается по меньшей мере охлажденное полотенце и отдельная постель. Вдобавок наш список клиентов зависит от времени года. Богатые, знаменитые, люди со связями обычно бывают здесь зимой. Высокий сезон начинается в ноябре и продолжается до конца марта. За обладание виллой на Рождество и Новый год клиенты готовы чуть ли не на кулаках сражаться. Бронирование мест на Пасху или короткие учебные каникулы тоже не обходится без ссор и конфликтов. Потом, с июня по октябрь, у нас низкий сезон. Состоятельная публика устремляется на свои виллы в Средиземном море или яхты на юге Франции. В это время наши клиенты в основном британцы, которые довольны, что пробились к нам, хотя серьезной конкуренции им никто и не составлял. Цены за комнаты падают вдвое, так же как и покупательская способность клиентуры. У гостей этого периода не хватает денег на дополнительные расходы, и еще они слишком часто выражают недовольство и жалуются на каждом углу. Хорошо, что наступил ноябрь — а значит, конец мертвому сезону. Наступает пора транжир и любителей веселиться.