Свен Дельбланк - Гуннар Эммануэль

Иногда я ходил на кладбище и смотрел на могилу Фрёдинга {19} 19 Фрёдинг, Густав (1860–1911) — известный шведский поэт-импрессионист. . Фрёдинг был великим поэтом, который тем не менее дошел до Народа. Я часто думаю, что в этом есть что-то великое — доставлять радость и утешение стольким людям. Я говорил об этом с моим учителем, но он только смеется и отделывается шуточками, а о других писателях высказывает злобные и завистливые / — — — /, но как бы там ни было, Фрёдинг был великий поэт, который дошел до Народа, и все-таки он хотел одного — выйти из времени, потому и превратился в уппсальского пьянчужку, и под конец попал сюда, на кладбище. Наверное, это единственный способ выйти из времени, и на кладбище все мы когда-нибудь попадем, даже Барбру с Берит, хотя это и чудн о себе представить. Но дело обстоит именно так.

Однажды у меня в памяти кое-что всплыло. Не знаю, как я мог про это забыть. Это случилось ранней весной, во время одной из наших с Верой первых поездок. Мы поехали на пароходике в Скуклостер посмотреть замок. Там было страшно много комнат и всяких вещей и одно из богатейших в мире собраний оружия: ружья, мушкеты и палаческие мечи. Точно исторический универмаг. Под конец это оказалось прямо-таки чересчур. Как бы там ни было, но мы улизнули от гида, спустились в парк и легли на траву, спиной к замку, мы лежали как два пастушка, наблюдающие за пасущимися овцами. Я перевернулся на спину и чуть не заснул. А Вера села и, щурясь на солнце, сказала, как бы про себя, то, чего я тогда не понял.

— Если бы маятник времени остановился, — сказала она.

Как же я вспомнил об этом только сейчас?

Я не придал ее словам никакого значения. Наверное, подумал, ежели я вообще что-то подумал, что ей нравится здесь, на траве, и жалко, что надо торопиться. Я дремал и едва ли думал о том, что она сказала.

Но теперь, задним числом, я должен спросить себя — не то же ли самое чувство она испытала, что и я позднее возле церкви Тенсты? И ежели это было то же самое чувство — что она такое предприняла?

Я не осмелился додумать мысль до конца.

Целый день я бродил по городу и размышлял над этим. Но на кладбище пойти не решился. Мне пришло в голову, что я вдруг обнаружу свежую могилу.

Домой я вернулся поздно и, войдя в комнату, почувствовал табачный дым. Когда я зажег свет, то увидел его — он сидел за моим письменным столом и курил. Сидел, одетый точно как раньше, и курил папиросы, курил и бросал окурки в чашку. И иногда вытирал платком глаза.

Мне, конечно, надо было бы спросить, как, черт побери, он здесь оказался, но я был слишком сбит с толку, чтобы думать или говорить. Кроме того, в этой студенческой казарме народу кишмя кишело, особенно сейчас, летом. В университете проходил какой-то конгресс, и в пустовавших студенческих комнатах жила куча студентов из Индии и Африки. Они вечно куда-то спешили и сновали взад и вперед по коридорам. Верно, их подгоняла история. Только у меня было полно времени.

Солтикофф усмехнулся и стряхнул пепел.

— Правильная догадка, молодой человек. Я выдал себя за делегата конгресса, потерявшего ключ. Привратник впустил меня.

Он наклонился вперед и уставился на меня.

— А как иначе, по-твоему, я раздобыл бы ключ, черт возьми? — закричал он.

— Не знаю…

— Не знаешь… И хорошо.

Он, вроде, опять успокоился, вид у него стал задумчивый.

— Выключи верхний свет, у меня от него глаза болят, — сказал он.

Я сделал, как он велел.

— Ну! Нашел Веру?

— Нет.

— Никаких зацепок?

— Нет. Хотя, может быть. Я вспомнил одну вещь.

И я рассказал. Его задумчивость, казалось, усилилась. Наконец он загасил папиросу, сцепил руки и повторил точно молитву.

— О, если бы маятник времени остановился! Так-так, значит, она это сказала. Да, это почти подтверждает мои подозрения.

— Какие?

— Она была не отсюда.

Я не понял, что он имеет в виду. Попросил разъяснить, но он тут же сделался нетерпеливым и сердитым и не пожелал больше говорить об этом. Он то и дело вздыхал и вытирал платком глаза.

— Ты с учителем встречался?

— Всего пару раз.

— Что он думает?

Я объяснил, как обстоит дело: что я рассердился на учителя после того, как он написал этот дурацкий рассказ о нашей поездке в Стокгольм. И с тех пор не общался с ним. Но получил по почте привет от него, открытку с Домским собором, он передает мне привет и сообщение.

— Какое?

— «Перестань искать Веру», пишет он. «Живи своей собственной жизнью и забудь про все.»