Урс Видмер - Дневник моего отца

— Товарищи! — В ответ буря аплодисментов. Он, все еще подслеповато щурясь в зал, повторил: — Товарищи! — Овация усилилась.

Отец надел очки, но и в них не смог разобрать ни единой буквы в своих записях, настолько ярким был свет. Так что он оставил конспект в покое и заговорил, обращаясь в черную яму перед собой, где находились слушатели. С каждой фразой его голос становился все тверже. Он требовал школьной реформы, настоящей реформы всех школ. Все должно стать другим. Лучше. Классы должны стать меньше, намного меньше. Больше учителей, хорошо образованных. Инстанции, занимающиеся вопросами воспитания, должны хоть что-то понимать в этом. Нужны новые учебники, совершенно новые. Надо приучать детей к демократии и сделать их равноправными партнерами учителей. Снести все нынешние школьные здания, настоящие тюрьмы, и построить новые, полные солнца и света.

— Товарищи, многие учителя глупее своих учеников! — воскликнул отец, окончательно забыв о своем конспекте, написанном накануне вечером и выправленном архитектором, который просто вычеркнул из текста все прилагательные и тем самым придал ему хоть сколько-нибудь деловой тон. — Намного глупее!

Слушатели взревели. Отец не знал, уместно ли в этой ситуации поклониться, и поднял сжатый кулак.

Выборы превратились в триумф левых. Социал-демократы получили почти столько же мест, сколько все буржуазные партии, вместе взятые, и стали самой сильной фракцией. «Список труда» завоевал — с места в карьер — восемнадцать мест. (Прогноз, который даже архитектор находил чересчур оптимистичным, предсказывал всего три-четыре места.) Еще несколько голосов, и мой отец тоже попал бы в муниципалитет.

Он дожидался результатов выборов, сидя за своим постоянным столиком в «Тичино» вместе с художницей, сюрреалистом и наборщиком, у того голос совсем сорвался, когда он услышал первые результаты подсчета голосов, и с каждым бокалом он все выше оценивал свои шансы стать членом муниципалитета. Отец пил не меньше, чем товарищ Вельти, но становился все молчаливей. Около полуночи архитектор наконец сообщил по телефону окончательный результат. Луиджи подошел к аппарату — разбойничий притон был его рестораном, гости, наблюдавшие за ним, увидели, как у него от изумления глаза полезли на лоб.

— Si, — сказал он. — Но capito, — отвел трубку от уха, посмотрел на нее, снова приложил к уху и закричал: — Si! Si! Si! — У него покраснела лысина, лоб вспотел. Прошептал: — Il popolo vincerà, — и повесил трубку. Сжал кулак. — Dio mio! [48] Да. Я понял. Да! Да! Да! Народ победит. О Боже! ( ит .).

Луиджи залпом выпил кружку пива, которая стояла на стойке и предназначалась художнице. Когда он подошел к столику художников, то уже забыл все цифры. Во всяком случае, много голосов, очень много. Сокрушительная победа! Все кандидаты прошли! Больше, чем все! Каждый здесь в зале, если б его имя значилось в «Списке труда», был бы избран. Исторический день!

По поводу своего вступления в большую политику наборщик угостил всех выпивкой, стоившей его ученического жалованья, а отец заказал к этому двойную порцию «Трестера» [49] «Трестер» — дешевое вино. . Поздно вечером кто-то постучал в дверь уже два часа закрытого ресторана, который с улицы выглядел совсем темным — а в нем по-прежнему не было ни одного свободного места, — и внутрь проскользнули архитектор и ученик Кирхнера. Все аплодировали, и кричали, и поднимали сжатые кулаки. Ученик Кирхнера ухмылялся, будто им удалось всех разыграть, а архитектор поднял обе руки. Они протиснулись к столу, за которым и так уже не было места, и рассказали — одновременно, перебивая друг друга, — что, когда стал известен результат, несколько буржуазных членов муниципалитета и даже регирунгсрат Эби, несгибаемый консервативный католик, разразились рыданиями.

Ко всеобщему удивлению, то же самое сделал наборщик Вельти, поняв, что его все-таки не выбрали. Отец, когда сообразил, что и его миновала чаша сия, снова просиял и заказал еще два бокала вина: один для себя, а второй — для своего невезучего коллеги.

Четырех кандидатов в Правительственный совет от социал-демократов утвердили сразу же, а три кандидата от Партии крестьян, бюргеров и ремесленников, не набравшие необходимого большинства, должны были пройти второй тур выборов. Это могло бы стать чисто формальным делом — три места, три претендента, необходимо получить простое большинство голосов, — но ко всеобщему изумлению архитектор, только что без труда прошедший в муниципалитет, тоже выставил свою кандидатуру. (Отец и не знал, что можно участвовать в выборах и со второго тура.) И действительно, ему не хватило всего пары сотен голосов, и с господином Эби было бы покончено. Вместо него министром финансов стал бы коммунист!