Отохико Кага - Приговор

— У меня пока ещё не так много данных, и мне трудно дать точное определение, в общем, это реактивное состояние, характеризующееся постоянным психомоторным возбуждением и повышенным уровнем тревоги, — сказал Тикаки, имея в виду нескольких заключённых из нулевой зоны, и прежде всего Тёсукэ Оту. — Они целый день пытаются себя чем-то занять, всё равно чем — одни пишут жалобы и апелляции, другие сочиняют стихи, третьи требуют, чтобы их осмотрел врач, они находятся в постоянном нервном напряжении, говорят не умолкая, смеются, поют. Потом вдруг начинают рыдать, буянят, словно капризные дети. Переход от смеха к рыданьям происходит мгновенно, так что иногда невозможно понять, плачет человек или смеётся, похоже, что он и сам не всегда это понимает. В целом наблюдаются регрессивные расстройства в виде, скажем, впадения в детство, иногда наблюдается ганзеровский синдром, да вот не далее как вчера я имел с ним дело.

— Ганзер? — Аихара прикрыл запавшие глаза морщинистыми, похожими на птичьи, веками и одобрительно кивнул. — Ганзер у смертников? Любопытно.

— Как по-вашему, сэнсэй, — сказал Абукава, желая польстить своему учителю. — Ведь это вы впервые в Японии зафиксировали случай синдрома Ганзера, после чего было обнаружено ещё несколько больных с подобными симптомами. Как вы считаете, может, нашему Тикаки стоит сделать доклад о своих наблюдениях?

— Безусловно! И знаете что? — Аихара распахнул свои маленькие глазки и подвигал нижней челюстью, будто что-то пережёвывая. — Эти смертники — необычайно ценный материал для исследований. Да что говорить, учёных, которые занимаются психологией приговорённых к смертной казни, можно по пальцам пересчитать во всём мире. Их просто единицы. В 1934 году в тюрьме Синг-Синг американец по имени Бейкер провёл опрос среди «подсудимых первого разряда», то есть тех, которым вполне могли вынести смертный приговор, и у него получилось, что тридцать человек из пятидесяти решительно отрицают свою вину. Правда, никаких серьёзных научных выводов он не сделал, так, довольно легковесные статистические выкладки, но всё же… А после Первой мировой войны один человек выступил в Германии с докладом о своих беседах с приговорёнными накануне казни, к сожалению, он не пошёл дальше самых поверхностных рассуждений, указал только, что некоторые дрожали от страха, а другие, наоборот, сохраняли неожиданное хладнокровие… Короче говоря, мы имеем только описания, причём довольно общего плана. Да, а вот ещё — до войны, точнее говоря, в 1928 году человек по имени Лоус — его фамилия пишется Lawes, — так вот, этот Лоус опубликовал книгу «Life and Death in Sing-Sing», где от лица надзирателя изобразил жизнь заключённых-смертников, это очень ценное документальное свидетельство, хотя автор и избегает всего, связанного с психиатрией и психологией. Впрочем, повторяю, книга очень интересная, прочесть её стоит. Я подарил один экземпляр местной библиотеке, можете при случае ознакомиться. Кстати, такого же рода записки иногда публикуют духовники заключённых или же, если заключённый — поэт, его собратья по перу; в моей библиотеке есть несколько десятков подобных произведений, они бывают очень полезны, но у них есть один недостаток — каждый автор видит только то, что хочет видеть. Если автор священник, то герой его записок непременно человек глубоко верующий, если поэт, то — человек, наделённый недюжинным поэтическим даром. Среди записок, авторами которых являются сами заключённые, тоже мало удачных. Мы имеем, к примеру, записки Садамити Хирасавы, проходившего по делу об ограблении банка Тэйкоку, записки Кагэсукэ Такэути, проходившего по делу о хулиганстве на железнодорожной станции Митака, или, скажем, поэтические дневники Сёхэя Оохори, Акихито Симы, Макото Сато, в них тоже много поучительного, но никто из них не углубляется в сферы, которые интересуют нас, психиатров, то есть никто не берёт на себя труд покопаться в подсознании человека и выявить признаки психического расстройства, ежели они имеются.

— Есть записки Такэо Кусумото, — сказал Абукава. — По-моему, его «Ночные мысли», вышедшие под редакцией Хироси Намики, представляют собой огромный интерес именно с этой точки зрения. Кусумото закончил университет, по специальности он юрист, к тому же, уже сидя в тюрьме, прочёл множество книг по психиатрии, он очень сведущ в теологии, психологии и анализирует себя вдоль и поперёк. Его записки великолепны именно как материал для научных исследований.