Наталия Ломовская - Лик избавителя

– И дальше?

Семенец сделал неопределенный жест.

– Всякое бывает. Латимером может оказаться тихий пенсионер, который редко выходит из дома. Ловкий карманник, за которым охотится милиция целого района. Но худшее, что может случиться…

Семенец помолчал.

– Он станет убийцей. Убийцей, которого назовут маньяком. Разумеется, не все латимеры – маньяки и не все маньяки – латимеры. Но если убийство происходит среди белого дня, в скверике, где обычно гуляют люди; в подъезде дома, где не проходит и минуты, чтобы кто-то не вошел; на автобусной остановке, в вагоне электрички – а свидетелей нет, то тут наверняка поработал латимер. Если преступление совершено с особой жестокостью, если жертву перед смертью пытали, – ищи след латимера. Если убийца получает статус неуловимого, – знай, это латимер. Слышали о ростовском оборотне?

Вагаев кивнул.

– Я помню наизусть все цифры, хотя не припомню, брился ли сегодня утром. Глупо устроена старческая память! Не старейте, молодой человек, послушайте моего совета. Дрянное дело! Лучше умереть молодым. Так вот, он убил пятьдесят пять человек, большинство из которых были дети в возрасте до десяти годков! Его ловили двенадцать лет. На причастность к преступлениям проверили более 200 тысяч человек. За время проведения операции «Лесополоса» собрали информацию на 48 тысяч человек, имеющих хоть какие-либо сексуальные отклонения. За годы поиска на специальный учет поставили шесть тысяч человек. Двоих, попавших под следствие и признавшихся в преступлениях, которых они не совершали, – зачем уж, бог весть – приговорили к смертной казни. Омоновцы с приборами ночного видения сидели в тайниках, в лесопосадках. Зарвавшегося латимера задерживали два раза! И оба раза ему удавалось ускользнуть. Но потом, к счастью, дошло до них – позвать меня! Не то чтобы оперативная группа оказалась слаба, там было пятьдесят человек, почти по человеку на жертву, и все – первоклассные специалисты. Его искала вся страна: милиция, агенты, внештатные сотрудники органов, рабочие дружины, даже КГБ, а результата не было. Латимера мог взять только я. Он обнаглел до такой степени, что, замучив жертву, даже не уходил от тела. На месте преступления дожидался оперативников! Он выглядел добродушным и благообразным, с круглым сытым лицом и был даже вполне прилично одет. Расхаживал, словно радушный хозяин, встречающий гостей, заглядывал в лица людей. Их досада, их злость были для него, очевидно, приятным десертом после плотного обеда… Я просто подошел к нему поближе. Он даже ухом не повел… И тогда я протянул руку и пристегнул его к себе наручниками. Как он был изумлен! Но еще больше были изумлены оперативники – услышав, как визжит пустота, увидев, как сам по себе мечется в воздухе браслет наручников, пустой браслет. Постепенно латимер стал виден… Через полгода его расстреляли. Правда, в этом я не уверен. Я не присутствовал на казни, и он, по идее, мог улизнуть…

Вагаев разлил по рюмкам согревшуюся водку. Молча выпили.

– По крайней мере, их можно убить…

– Как и все живое. Правда, один из них говорил мне, что, мол, смерть человека и смерть латимера – настолько разные вещи, что их не стоит и сравнивать. Уверял, что после кончины они попадают не в ад и не в рай, а куда сами захотят. Разумеется, проверить это утверждение невозможно. Хотя латимеры действительно совершенно не боятся смерти…

– И что мне теперь делать?

– Простите, я как-то не ожидал этого вопроса. Доесть салат, я полагаю.

– Как мне жить?

– Да живите, как живется, гос-споди! – всплеснул руками Семенец. – Ваш дар должен не усложнять, а упрощать вам жизнь! Тем более вы избрали такую профессию… Со своей стороны, я могу обещать вам любое содействие, любую помощь! Обращайтесь, не стесняясь!

Обменялись номерами телефонов, и Семенец снова пустился в воспоминания. Старик захмелел и, пожалуй, начал привирать. Например, заявил, что во время войны ему было поручено сформировать из лояльных латимеров отряд специального назначения и якобы именно этот отряд предрешил ход войны.

Конечно же, это могло оказаться и правдой. Как Вагаев мог убедиться впоследствии, чем невероятнее звучали истории о латимерах, тем вероятнее они оказывались правдой.

Вскоре в стране вспыхнул интерес к непознанному. Экстрасенсы, аномальные зоны, жизнь после смерти, а также привычная троица – снежный человек, неопознанный летающий объект и феномен Бермудского треугольника стали обсуждаться в печати. Попадались и барабашки – таким смешным словечком народ обозначил явление полтергейста. С одним таким полтергейстом, или барабашкой, Вагаеву суждено было познакомиться лично.