Наталия Ломовская - Лик избавителя

– Да, да, – кивала Стася и почти утешилась, и даже потанцевала немного с учителем информатики. Он был худой и сутулый, в очках, с большим кадыком. Кружась по залу, Стася все высматривала эту парочку. Высмотрев же, утешилась окончательно. Влада совершенно не умела танцевать, просто трясла под музыку своим шуршащим платьем и раскачивалась, а Денис оттаптывал ей подол с какой-то идиотской старательностью.

– Пора домой, – неожиданно для себя самой сказала вслух Стася. – Ой… Простите, Сергей Петрович, это я не вам…

«Информатик» хотел, видно, что-то сказать, даже рот открыл, но Стася повернулась и вышла из зала, а он так и остался стоять с открытым ртом.

Так кончился первый и пока единственный Стасин роман.

И вот теперь – Юрий, блестящие волосы, широкие плечи, тонкие запястья, тридцать два (или все же тридцать четыре?) десерта. Боже мой! Десерты-то! Неужели они все были для нее?

– Машина у крыльца, дамы, прошу садиться…

Автомобиль у него был не новый и не очень красивый. В салоне пахло не кожей и сигарами, а бензином и еще чем-то… техническим. И кокосовой отдушкой, самой мерзкой из всех существующих.

– Машину я у друга взял, – как бы оправдываясь, сообщил Юрий. – Свою старушку пока продал, нахожусь в процессе покупки новой.

– Какую собираетесь брать? – оживилась Люся.

Она обожала машины и знала авторынок в совершенстве – как и все, чем когда-либо интересовалась. Любила принести домой яркий журнал и пристать к внучке: что, мол, лучше, такая модель или вот эдакая? И та модель, и эта стоила кучу денег, и Стася только морщилась.

– Где мы найдем шестьсот восемьдесят тысяч рублей?

– Эх, Стасенька, было бы желание… Деньги-то мы нашли бы, но кто будет водить эту красотку? Ты не умеешь и учиться не хочешь, я умею, но могу, чего доброго, помереть за рулем и задавить кого-нибудь. Нечаянно.

О смерти Люся говорила небрежно и весело. Она совершенно не боялась умереть или делала вид, что не боится, потому что в ее случае это одно и то же.

Теперь Люся транслировала все это на Юрия, и они принялись горячо обсуждать достоинства и недостатки разных машин, а Стася все молчала и только порой встречала в зеркале взгляд Юрия. Тогда щекам делалось горячо.

Он довез их до дома, с достоинством отклонил приглашение зайти, но благодарно принял номер телефона.

– Надеюсь… – сказал он, посмотрев на Стасю, и не договорил, на что он там надеется, простился и уехал.

– Славный парень, – заметила Люся. – Вот выдам тебя за него замуж и умру спокойно.

Юрий позвонил через несколько дней, церемонно попросил разрешения навестить милых дам.

Стася в это время была на работе, в «школе танцев». Когда дома зашла речь об этом заведении, Стася охотно описала небольшой, но уютный зал, украшенный свежими цветами. Обычно скромная фантазия подсказала ей образы учеников и учениц. Там есть скромная девушка, служащая в банке, и юноша, энергичный журналист. Между ними, кажется, зарождается настоящее чувство. Там есть пожилая пара, решившая оживить свою супружескую жизнь; и пара молодая, мечтающая станцевать на своей свадьбе феерический вальс. Стася сама почти поверила в существование этих симпатичных людей – между тем ее единственными ученицами были стриптизерши, восемь сонных, вялых, бледных без косметики девиц. На них покрикивала хозяйка заведения, Анна Матвеевна. Девочки занимались на сцене, хозяйка восседала в зале. Анна Матвеевна так фанатично посещала солярий, что в полутьме зала ее было не различить, но голос звучал весьма отчетливо:

– Ивантеева, шевелись! Журавкина, не раскорячивайся! Живее, девчата, сделаем красиво!

«Красиво» – вот главный стержень эстетических взглядов Анны Матвеевны, а самым большим впечатлением в своей двадцатидевятилетней жизни она считала фильм «Шоу гелз». Вспышки и блестки, кристаллы льда и жидкий огонь, сказочной красоты дивы, предающиеся танцам и греху, – едва заполучив собственное «заведение», Анна Матвеевна принялась воплощать мечту в жизнь. Теперь ее девочкам мало было выйти на сцену и под музыку снять с себя лишнее, теперь шоу маст гоу! От присутствия Анны Матвеевны на «уроке» Стася уставала куда больше, чем от самого урока, ведь хозяйка была криклива, неумна и неуёмна. Зато потом они с Алиной шли в кафе по соседству и отводили душу над чашкой кофе. Жизнерадостный нрав новой подруги на Стасю действовал самым благотворным образом, – та во всем умела найти хорошую сторону и любила помечтать о своем, несложном.