Мелисса Бэнк - Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле

— Мы заслужили его, — отозвался он.

— А как у тебя дела с алкоголем? — поинтересовалась я.

— Все в порядке, — ответил Арчи.

Он рассказал, что принимает лекарство под названием «антабус», которое отторгает алкоголь, и он станет больным, если выпьет. Кроме того, он побывал в Обществе анонимных алкоголиков. Арчи показал мне чистый покер-чип (учетную карточку), который ему дали, чтобы отмечать состояние трезвости. Он сказал, что на собрания не ходит, но постоянно носит в кармане этот покер-чип.

Я сказала, что рада за него, а потом спросила:

— А как ты думаешь. Общество анонимных игроков уже упразднили?

Когда он обнял меня и пожелал спокойной ночи, я почувствовала просто руки, которые сжали меня, — скорее идею объятия, чем ее реальное воплощение.

— Арчи, — сказала я, — ты разучился обнимать женщин.

— Отсутствие практики, — ответил он.

Я сидела в большом кожаном кресле Арчи. Он растянулся на диване. Когда я начинала что-то говорить, он перебивал меня:

— Никаких разговоров в библиотеке!

И напоминал, что я пришла сюда работать. Немного спустя он сказал, что собирается заказать китайский обед, который называл на французский манер «шинуа», и спросил, чего я хочу.

Я ответила библиотекарю:

— Тс-с!

Он позвонил в китайский ресторан и сделал заказ. Ведь он знал, что я люблю. Когда обед принесли, мы накрыли в столовой и долго потешались над нашими запретами на разговоры, имитируя сценки из немого кино. Мы жестикулировали, как итальянцы, и строили гримасы; взяв с подставки палочки для еды. Арчи изображал дирижера.

За обедом он спросил, как мне удалось до такой степени запустить работу над рукописями. Меня это ничуть не удивляло — так уж получилось, но теперь я и сама хотела это понять. Я сказала, что мне не нравилось все то, что я читала, и в результате я стала думать, что все дело не в рукописях, а во мне самой. Я бралась за них снова и снова, а тем временем накапливались новые. Это была правда, и осознать ее было большим облегчением.

— Когда это началось? Когда ты узнала о том, что происходит с твоим отцом?

Я пожала плечами. Мне казалось нелепым ссылаться на болезнь отца, особенно с тех пор, как он сам перестал использовать ее как оправдание.

Арчи сказал:

— Совершенно естественно сомневаться в правильности своих суждений относительно сомнений в правильности своих суждений.

Вернувшись в кабинет, он предложил:

— Давай посмотрим, что ты читаешь.

Я показала ему «Таинственный юг».

— Я даже не знаю, о чем там речь. Дошла только до жуков и сейчас перечитываю первую главу.

Арчи пробежал глазами первую страницу.

— Этот писатель хочет стать вторым Фолкнером.

— Ну, до этого-то я и сама додумалась. А что, если он и в самом деле второй Фолкнер?

— Нет, — отозвался Арчи, переворачивая страницу.

— Но я не берусь это утверждать. Мими хочет, чтобы я написала внутреннюю рецензию.

— Так это для Мими? — спросил он.

Я кивнула.

— Все это?

Я кивнула.

Он посмотрел на меня, и мне стало ясно: он понял то, что я не хотела ему говорить.

— Пиши! Этот парень хочет стать вторым Фолкнером, запятая, и возможно таковым и является, запятая, но я не смогла читать его дальше первой главы.

— Это все, что мне нужно сказать? — спросила я. — Дальше можно не читать?

— Конечно, — ответил он, вручая мне рукопись. — Давай теперь посмотрим остальные.

Он пробежал первые главы всех рукописей, которые я принесла, и сказал:

— Ты не ошибаешься в своих суждениях.

Потом спросил о каждой из них — по какой причине та или иная мне не нравится, после чего надиктовал на основе моих отзывов рецензии, которые я должна была отдать Мими.

Он растолковывал мне нюансы моего положения в новой иерархии Н., пояснив, что в данном случае и речи нет о понижении меня в должности, и описал издательскую политику, в которую я оказалась втянутой.

Я замечаю, что мне следовало бы уже давно все это знать.

— Нет, — отвечает он, — всего узнать невозможно.

Я говорю:

— У меня такое ощущение, словно я Элен Келлер, а ты Анни Салливан [16] Имеются в виду героини пьес американского драматурга Уильяма Гибсона «Сотворившая чудо» (1970) и «После чуда» (1982). Анни Салливан — учительница слепо-глухонемой девочки Элен. .

— Элен, — произносит он нежно.

Я притворно вздыхаю и говорю:

— Ты учил меня читать.

Он смеется лающим смехом, и от одних этих звуков меня тоже разбирает смех.

Потом я признаюсь, какое ужасное прозвище придумала Мими. И рассказываю, что порой она смотрит на меня так, словно не в силах понять, способна я на что-то или нет, и что рядом с ней я чувствую себя дурой.