Большая игра профессора Дамблдора

Нет, Люпин уходит сам.

И — да, Директор уговаривает его остаться. До последней минуты. До известия о том, что карета подана, и готовности проводить до ворот, уламывая по дороге изменить решение. Именно на этот незаданный вопрос Ремус и отвечает Дамблдору сразу и недвусмысленно — чтобы тот не тратил время и дыхание.

Но уж если Дамблдор только что не бежит с протянутыми руками за каретой, увозящей Люпина из Хогвартса, значит, в утреннем разговоре действительно сказано все и открыты все карты. В том числе цели и задачи БИ — а как без них? Даже самые сложные и отдаленные. Ибо отговорками от Люпина не отделаешься, он глядит глубоко. Мы уверены, что с этого момента Ремус знает все то, что далее Дамблдор будет три книги пытаться донести до Гарри — и все-таки донесет не в полном объеме, так что на седьмую книгу останутся еще сюрпризы…

А уверены мы в этом потому, что Люпин не ставит на Директоре крест. Даже самые исчерпывающие объяснения не заставили Ремуса изменить решения уйти. Но их достаточно, чтобы он обменялся с Дамблдором на прощание — мы бы сказали, подчеркнуто — рукопожатием. Все-таки их отношения заканчиваются на ноте «Давайте негромко, давайте вполголоса, давайте простимся светло».

Это значит, что Люпин признает необходимость БИ. Более того, даже будет в ней участвовать. Хотя уже не в качестве подчиненного Дамблдора, скорее на правах свободного агента, действующего не без согласования с Директором, но все же по своему усмотрению.

То есть Люпин согласен с целями Дамблдора. И даже готов ему помогать. Но решительно не согласен с теми методами, которые Дамблдор использует. Особенно на протяжении третьего года.

Надо думать, этическая оценка оных методов была дана исчерпывающая и нелицеприятная.

Бедный Дамблдор.

Впрочем, ему полезно. Он понял свои ошибки и принял как данность необходимость работать над собой… и мы его за это любим и уважаем.

Но вообще, дорогие наши терпеливые читатели, главное здесь не в том, что Директор огреб за дело от волчары. А в том, что вот он, ответ на вопрос о том, каковы, по нашему мнению, цели и задачи Дамблдора. Они — важны! И они глубоко нравственны. Потому что иначе Люпин бы их не принял. И не пожал Директору руку после всех манипуляций того добрым именем и едва ли не жизнью Сириуса…

Одновременно это ответ на вопрос о том, этичны ли, на наш взгляд, действия Директора. Мы и тут согласны с Люпином. Цели хороши, а вот методы надо срочно модифицировать…

Мы вообще здесь целиком и полностью согласны с хорошо информированным Люпином. И позволим себе заметить, что если мудрость Директора, самого мудрого персонажа саги, была для нас основанием верить Снейпу, то нравственность Люпина, несомненно, самого нравственного персонажа Роулинг, является для нас причиной глубокого доверия к Большим Целям Большой Игры.

Они — нравственны. Потому что за них ручается Люпин.

Мы верим Люпину.

И на этом пока все.

Куда отправляется Люпин, уйдя из Хогвартса? Мы думаем, к Сириусу. Потому что именно так было бы правильно — а еще именно так логично. А еще так гуманно, ибо Люпин хорошо понимает, что очень нужен сейчас Сириусу — и для Ремуса люди важнее высоких целей…

А еще мы имеем тому четкое эпистолярное доказательство. Ибо друзья вместе, и это кристально ясно из их совместного письма, подписанного, правда, одним Сириусом.

Начнем с того, что в письме содержится много такого, что знает Люпин, но ни в коем случае не знает Сириус: что Гарри сильно переживает из-за Дурслей, что у Молли с Артуром нет денег купить Рону кого-нибудь взамен крыса, что Гарри не может ходить в Хогсмид, потому что у него нет разрешения… Конечно, все это мог сообщить Сириусу и Дамблдор. Но на нежные, заботливые и страшно тактичные уши волчары похоже все-таки больше. Потому что письмо написано в духе небезызвестного послания из Простоквашино — «А на днях я линять начал».

Присмотримся к тексту.

« Дорогой Гарри,

Надеюсь, ты получишь моё письмо раньше, чем приедешь к дяде с тётей. Не знаю, как они относятся к совиной почте. [Сириус, ты там вставь, пожалуйста, вежливый оборот на тему о Дурслях в самом начале.]

Мы с Клювокрылом теперь прячемся. Я не буду говорить, где, на случай, если этот совёнок попадёт в чужие руки. [Маньяк, его стиль.] Сомневаюсь, достаточно ли он надёжен, но ничего лучше я не нашёл, а он горел желанием получить работу. [Как минимум совместно. Много ли Сириус сомневается? И похожа ли на него подобная многослойная конструкция фразы?]