Большая игра профессора Дамблдора

Начнем с Хагрида, ибо именно с ним Гарри встречается первым делом.

Сразу предупредим, что на основании накопившегося за три книги материала мы решительно утверждаем: а) Хагрид далеко не дурак, б) вообще неплохо в курсе событий, в) приходит к детям для того, чтобы (конечно, исключительно в косвенной форме) поблагодарить их за спасение гиппогрифа. Хотя, как мы покажем дальше, не только для этого.

А пока заметим, что в словах Хагрида наблюдается любопытная нестыковка: всю ночь он праздновал, но « с утра пришлось побеспокоиться… я подумал, вдруг он попался профессору Люпину… но Люпин говорит, он вчера никого не ел… »

При всем уважении к Хагриду — это абсурд. Даже если Хагрид узнал утром о том, что Люпин ночью носился оборотнем по Лесу, вряд ли ему следует беспокоиться, что оборотень мог скушать гиппогрифа. Клювокрыл, чай, не зайчик беспомощный, а если Люпин будет недостаточно нежен, и улететь недолго… Нет, Хагрид столько не выпьет. Даже если из ведерка. Тем более что он быстренько переводит разговор (не очень умело, но в рамках его маски сойдет) именно на Люпина и осведомляет деток: Люпин уходит из школы, так что если Гарри хочет с ним попрощаться, делать это надо срочно. Сию минуту. (А если удастся отговорить, то и тем лучше.)

Однако фраза о том, что Люпин ночью « никого не ел », слишком хороша, чтобы быть придуманной Хагридом. Не следует ли предположить, что Хагрид действительно был оторван от отмечалова и срочно отряжен в Лес Директором, отлипшим от перископа, — но дабы присматривать не за гиппогрифом, а за Люпином?

Тогда все сходится ровненько. Люпин после захода луны превращается в человека и несется в Хогвартс спасать Сириуса. Слышь, Ремус, а Сириус-то убег! На моем Клювике! — говорит Хагрид, появляясь на дороге. И, видя, как Люпин устало обмякает, добавляет заботливо: ты как ваще? Спасибо, говорит вежливый Люпин, утирая лоб, ничего. И добавляет то, что, как он думает, для Хагрида главное: кажется, никого ночью не ел, гиппогрифов тоже.

Его, Люпина, юмор-то.

А между тем для Ремуса главное совсем в другом.

Мы очень высокого мнения (как уже говорили однажды) не только о нравственности волчары, но и о его интеллекте. Теперь, после ночной пробежки, немного остыв от эмоций, Люпин не может не сложить до конца паззл — и не понять, в чем состояла по-настоящему БИ года.

Все как на ладони. Информации более чем достаточно. Прежде всего для того, чтобы пойти к Директору.

Ну, Дамблдор, держись.

О, они несомненно долго говорят наедине. Хотя бы потому, что Хагрид сообщает, что Люпин « прям с утра подал заявление об уходе ». Но заявлением, нам думается, дело не закончилось. Как не закончилось и тем, что Директор довольно подробно отчитывается перед Люпином в том, что случилось ночью (« Я знаю от Директора, Гарри, что вчера ночью тебе удалось спасти не одну жизнь »).

А знаем мы это потому, что тихий, какой-то виноватый, мы бы даже сказали — несколько пришибленный Дамблдор приходит к Ремусу, пакующему вещи, чтобы осведомить отбывающего сотрудника: дескать, карета подана. Гм и еще раз гм. Мы уж не будем банально о том, что подобное оповещение вряд ли входит в функциональные обязанности Директора школы. Но не можем обойти вниманием то, как отвечает вежливейший, тактичнейший Люпин на реплику Директора.

« Люпин поднял свой старый чемодан и пустой аквариум.

— Что ж… до свидания, Гарри, — попрощался он, улыбаясь. — Мне было очень приятно быть твоим учителем. Я уверен, что как-нибудь мы непременно встретимся. Директор, вам не обязательно провожать меня до ворот, я сам…

Гарри показалось, что Люпин хочет уйти как можно скорее.

— Тогда до свидания, Ремус, — сдержанно произнес Дамблдор. Люпин слегка подвинул под мышкой аквариум, чтобы обменяться рукопожатием с Дамблдором. Затем, последний раз кивнув Гарри и быстро улыбнувшись, Люпин вышел из кабинета ».

Ну, во-первых, Люпин уделяет куда больше внимания Гарри, чем Директору. А должно быть — хотя бы из вежливости — как минимум поровну. Но нет.

Во-вторых, сам великий человек, покинув свой кабинет, пришел осведомить важную шишку — своего бывшего ученика, своего бывшего сотрудника — о том, что карета подана. И что отвечает ему Люпин? Не надо меня провожать, Директор. Кто ему, щенку, предложил провожать? Почему он так уверен, что Дамблдор побежит за ним до самых ворот? Но ведь если Люпин говорит подобное, значит, совершенно уверен — и ведь прав, психолог такой…