Арнольд Цвейг - Затишье

Вернер Бертин кивнул, глядя в пространство.

— «Науман, Игнац Макс, Кюстринского запасного батальона, рождения 1900 г., февраля 2-го дня, в городе Берлине. Лопнула левая барабанная перепонка, нарушен орган равновесия, обследовать соответствующий нервный центр в виленском тыловом лазарете, в нейрологическом отделении. Умственно неполноценен. По излечении рекомендуется демобилизовать. Вполне пригоден для работы на военных заводах. Тот факт, что он был призван и направлен в действующую армию весною 1915 года, может быть оправдан только чрезвычайными обстоятельствами того времени». Точка, — заключил врач.

— Это сослужит службу бедному парню, — сказал Бертин и поднялся. — Большое спасибо, господин старший врач. В Мервинске доктор Познанский сделает все необходимое, в случае если Науману пришьют «государственную измену». Его товарищ Юргенс вчера вечером слышал его показания и готов выступить в качестве свидетеля. Что касается унтер-офицера Клоске из штрафного батальона, то я надеюсь, господин старший врач, уж раз вы так любезно пригласили меня, многое узнать о нем сегодня.

— Прекрасно, — сказал доктор, подавая ему руку. Бертин стал во фронт, щелкнул каблуками и вышел.

Бертин долго слонялся по развалинам Брест-Литовска: заглядывал в дыры подвалов, рискуя жизнью, проникал в современные многоквартирные дома; отведав обещанных ефрейтором Мау свиных рубцов с бобами, он отдохнул на своей койке в общежитии для приезжих солдат и ровно в три явился к доктору Вейнбергеру. И кто же сидел у него с сигаретой в руке за чашкой черного кофе?

— Господин обер-лейтенант! — удивленно воскликнул Бертин. — Вот это сюрприз! Что вас привело сюда — случай или судьба?

— Ни то, ни другое, — рассмеялся Винфрид. — Познанский, Понт и благословенный телефон. Ведь крепость кишмя кишит переводчиками, ординарцами и всяким людом, мне вряд ли удалось бы поговорить с вами наедине. Ну а здесь у нас ангел-хранитель в белом халате — доктор Вейнбергер. Его приемная — остров блаженных, а если не блаженных, то взыскующих мира.

Старший врач заказал еще кофе, нашлась у него и «офицерская» сигара для Бертина. Доктор Вейнбергер казался веселее, чем утром, — транспорт легких больных был составлен, солдат поздно вечером погрузят в вагоны импровизированного поезда-лазарета, и он медленно потянется из Мервинска в Вильно; локомобилей и осей у нас не слишком много, и поэтому раненых транспортируют главным образом ночью. Юргенсу поручено поместить маленького беспомощного Наумана под какую-нибудь крышу и оставить его в распоряжении военно-полевого суда, который с помощью Бертина снимет с него нелепое обвинение в государственной измене.

— Вам, может быть, придется еще остаться, мой дорогой, — сказал адъютант, — у нас есть для вас задание. У нас — это значит у меня и генерала Клауса, если можно впрячь в одну телегу такую неравную пару. Вам придется написать статью для «Газеты X армии». Надо позаботиться, полагает шеф, при посредстве пресс-бюро перепечатать статью для важнейших инстанций рейха. Заглавие статьи: «Искусство побеждать» или «Победа и мир» — как хотите.

Бертин сделал глубокую затяжку и выпустил дым через нос. Он посмотрел в карие, близко посаженные глаза Винфрида, обдумывая с молниеносной быстротой ситуацию. С ним говорят не как с солдатом, а как с писателем, затронули нерв, ведущий в сокровенную глубину его личности, нерв, от которого зависит формирование его характера и, быть, может, его будущность.

— Смею ли спросить, господин обер-лейтенант, — сказал он вскользь, — как обстоит дело с переговорами о перемирии? Правда ли, что делегация уехала?

— Она вернется, — ответил Винфрид. — Генерал Клаус вчера беседовал с руководителем делегации за ужином и после ужина. Русские — дети. И не сознают этого. Им нужно обеспечить благополучие всех, кто носит военную шинель, в том числе французов и англичан. Большевики-де понимают их интересы лучше, чем Клемансо и Ллойд-Джордж. Эта их причуда нас не касается. Если они непременно хотят ждать с заключением перемирия до тех пор, пока правительства Антанты не вправят им мозги, — пожалуйста, сделайте одолжение. Миссии союзников в Петрограде, эти их «друзья», хранят молчание и будут продолжать в том же духе, а может быть, даже обратятся к генералу Духонину, который в Могилеве еще разыгрывает из себя генерала. Генерал, окруженный офицерами, за которыми — пустота. Нет, самые трудные вопросы выяснены. Мы отказываемся от переброски войск, там, где она еще не начата, все солдатики и лошадки остаются на своих позициях, наши эксперты будут драться за Рижский залив и Моонзундские острова, и перемирие будет заключено — сначала на десять дней. А затем наши делегации соберутся снова в полном составе, и мы высидим мирный договор. Этот господин Ленин умеет держать в узде своих людей.