Сильвия-Маджи Бонфанти - Сперанца

Потом, когда она вернулась, старики заспорили о письмах, но так и не пришли к соглашению и в последний раз, уже вместе, сходили в селение для новой читки.

Берто был здоров. Он наказывал, чтобы они берегли девочку, не лишали себя необходимого, купили печку. Писал о большом городе, где работал, и обещал на пасху приехать на несколько дней, чтобы обнять их всех.

Денег Берто прислал много. Так им сказали в селении, а для Цвана и Минги это был целый капитал.

Им редко случалось держать в руках деньги. Цвану, который работал в имении сторожем при инвентаре и лесником, а в рабочий сезон, когда в долину пригоняли быков, ходил за скотиной, в счет платы давали жилье и продукты: картошку, рис и кукурузу. Минга поденно работала на уборке риса и конопли, но у нее столько удерживали за взятые вперед продукты, что к концу работы ей ничего не причиталось.

Дровами они запасались летом и сушили их на зиму. За работу управляющий давал им еще и поросенка, но старикам никогда не удавалось его откормить. Свиньи паслись у них без присмотра, бегали где хотели, как зайцы, и вырастали длинными и худыми… Местные батраки, когда хотели описать какого-нибудь худощавого верзилу, говорили: «Как свинья у Мори».

Все для себя они делали сами: лудили кастрюли, выстругивали деревянные башмаки… Все, без чего можно обойтись, у них давно вышло из обихода, а быть может, и не было никогда в обиходе.

Теперь у них завелись деньги. В зимние вечера они с азартом обсуждали предстоящие весной покупки. Время от времени кто-нибудь из них называл тот или иной предмет, но другой вспоминал вещь, более нужную, и они так ни на чем и не останавливались. У них была нехватка во всем, а все невозможно было купить. Наконец они устали спорить и отложили выбор в надежде, что его подскажут им рыночные лотки.

И вот наступил долгожданный день.

Минга с раннего утра ушла пасти козу. Старуха никогда не оставляла ее одну. Ее купили на деньги, заработанные покойной Розой, — для девочки коза была нужнее комода.

«За эту козу заплачено жизнью женщины», — сказал тогда Берто с недобрым взглядом.

Каждый день Минга водила козу на пастбище и следила, чтобы она щипала хорошую траву: старуха знала все травы, знала, от какой слепнут, какая пьянит, а какая уберегает от сглаза. Минга ухаживала за козой, потому что коза должна была заменить Сперанце кормилицу.

Но вот, наконец, и Минга вернулась.

А вот и маленькая закричала, проснувшись.

— Ее время, — сказала Минга. Она вошла в кухню, а за нею — коза. Если бы в эту минуту здесь присутствовал старый доктор, который посоветовал кормить новорожденную козьим молоком, он был бы просто ошарашен…

Девочка лежала в корзине и плакала, но, увидев козу, сразу начала сучить ножками и радостно размахивать ручонками. Коза подошла к корзине, заблеяла и остановилась. Тогда Минга принесла скамеечку, села на нее и приподняла девочку так, чтобы она могла достать до вымени козы, которая не двигалась с места. Девочка, запрокинув голову, блаженно сосала.

В первое время козу доили и ребенка поили из рожка; но рожок скоро разбился, и тогда они упростили дело.

Сперанца быстро росла и крепла. Она была пряменькая и уже сидела, хотя ей было всего несколько месяцев. Волосы у нее были темные, а кожа смуглая, как у деда, у прадеда, словом, у всех ее предков, которые недаром носили фамилию Мори [1] Мори по-итальянски значит «мавры», «арабы» или «негры». . От матери она унаследовала темно-голубые, как море, глаза.

Цван ждал перед входом. Пойдут они или нет?

Уже рассвело, а дорога до рынка была дальняя.

Еще накануне вечером Минга все приготовила. Для нее, привыкшей к постоянному безденежью, идти на рынок — значило нести туда яйца, кур, лечебные травы, диких уток, чтобы получить в обмен хлопковую пряжу, иголки, нитки, а иногда и материю. Материю она брала всегда одну и ту же: бумазею для Цвана и грубое, небеленое полотно для себя.

Цван глядел, как жена укладывает свои припасы в кошелку.

— Уж не хочешь ли ты нести туда все это добро?

Минга посмотрела на него с состраданием. Как будто в первый раз она собирается на рынок!

— Ты забыла, что теперь у нас деньги!

Сегодня Цван чувствовал себя важной персоной и думал, что на рынке он будет выбирать и распоряжаться: «Это отложите для меня… Это я беру: раз хорошая вещь, на цену я не гляжу…»

Он еще не знал, что купит, но в первый раз в жизни чувствовал лихорадочное нетерпение ребенка, которого обещали повести в магазин игрушек и там предоставить ему полную свободу выбора.