Александра Созонова - ...Либо с мечтой о смерти

— У кого-то из прозаиков было выражение: «великая душа, легшая ничком», — заметила Юдит. — Пожалуй, соглашусь с вами, Джекоб: родившийся носорогом или землеройкой наказан не за чудовищные грехи, а за перепад высот, за скорость деградации.

— Именно! — кивнул ей Джекоб и щелкнул пальцами. — Инерция падения задает самый естественный в такой ситуации итог: воплощение, соответствующее состоянию сознания в момент перехода, скачок вниз, с совсем крохотными, по сравнению с первоначальными задатками, возможностями. Кошка, ворона, лягушка, крыса, овца…

— Бедные дамы, — скорбно заметил Ниц, понурив голову.

— Заслужили, — безжалостно отрезал Джекоб.

— Пожалуй, и я знаю такую душу, — веско произнес я. — Наделенная при рождении сверх меры: ум, красота, дар сказочника и поэта. И… быстрое и страшное нисхождение в пучины греха, темные и смрадные.

Юдит быстро взглянула на меня. Губы ее гневно дрогнули.

— Какого именно греха? — уточнил Джекоб.

— Похоть. Грубый разврат.

— Ну, страшным грехом я бы это не назвал, — протянул русский.

— А я бы назвал. Впрочем, вы незнакомы с данной особой и вряд ли вправе судить о ней.

— Я не сужу. Упаси боже! Пусть воплощается хоть гусеницей, мне-то что.

— Да, именно гусеницей, — я жестко усмехнулся. — Жадной, похотливой, безмозглой…

— Да прекратите же! — звонко крикнула Юдит.

Роу удивленно перевел глаза с нее на меня и обратно.

— Прошу прощения, меня немного занесло, — буркнул я.

— Бывает, — добродушно бросил русский.

— И не немного, — заметила Юдит, продолжая негодовать.

— А знаете, меня осенила свежая мысль. Инсайт! — перевел я общее внимание на другое.

— Какая именно? — с интересом вопросил психоаналитик.

— Строго логическое доказательство существования животных воплощений. Пару лет назад, когда в прессе шла большая кампания против научных экспериментов на животных, наверное, слышали? — зеленые то и дело поднимают эту тему, — я прочел интервью с женщиной-биологом. Ученая дама рассказывала, что изучает болевой шок, на кошках. Разбивает животному молотком лапу, следит за его состоянием. Когда кошка выздоравливает, наступает очередь… нет, не второй кошки, а второй лапы.

— Брр!.. — поежилась Юдит.

— У меня практически нет сомнений, что в следующей жизни тетенька, хоть и воодушевленная светлой целью оздоровления людей, станет точно такой же лабораторной кошечкой, — уверенно заявил Джекоб.

— Возможно. Но речь сейчас не о ней, а о животном. Ни одно животное не способно совершить нечто настолько страшное, что заслуживало бы такой кары. Убить мышь ради игры — да. Напасть на человека (от голода, от страха) — да. Но не пытать, не поджаривать на огне, не загонять под ногти иголки. Ни один зверь не достигает в жестокости «венца творения», даже отдаленно. Отсюда логичный вывод: кошка, наказываемая столь страшно, в прошлой жизни была человеком. Безжалостным садистом. Разве нет? Ведь иначе весь мудрый закон кармы следует выкинуть на свалку.

— Свинья может съесть младенца, к вашему сведенью, — с важностью произнес Ниц, кивнув на привязанную к столу свинку.

— Только не эта! — вступилась в защиту розовой симпатяги Юдит.

— Съевшая младенца свинья в следующей жизни пойдет на ростбиф тому же младенцу, — парировал Джекоб. — Всё логично: око за око. Пожалуй, ваше доказательство, Норди, убеждает. Меня, во всяком случае.

— И меня, — поддержал Роу. — У меня есть знакомый зооастролог — весьма прибыльная профессия, кстати, так вот он утверждает, что гороскопы животных работают с той же точностью, что и у людей. Даже точнее, поскольку люди, на определенной ступени развития, начинают освобождаться от власти звезд. Гороскоп — зримое воплощение кармы, ее чертеж. Следовательно, животные, как и мы, подвержены ее законам.

— Ну да, — кивнул Джекоб. — О карме животных писал и столь уважаемый здесь Даниил Андреев: если кошка съедает мышь или птицу от голода, вины на ней нет. Но сытая, домашняя, мучающая до смерти другую живую тварь ради игры — получит по заслугам.

— Интересно, а никто не помнит себя в каком-либо из воплощений животным? — спросил, оглядывая всех, Кристофер.

— Я пробовала вспомнить, не была ли в одной из прошлых жизней псом, или осликом, или лягушкой, — откликнулась Юдит. — Но в голову ничего не приходит. Да и животных повадок за собой как-то не замечаю. Но это ни о чем не говорит: и из людских воплощений помню, весьма смутно, лишь последнее.