Александр Кудрявцев - Я в Лиссабоне. Не одна[сборник]

Ночь получилась длинная — мы пару раз наведывались за стойку, где Егоров приятель, похожий на советского физика-вундеркинда, чертил дорожки, танцевали, пили, люди приезжали и уезжали, так что, когда мы все-таки свалили уже почти под утро, клуб был все еще полон. Мы приехали к нему, целоваться начали, еще не открыв дверь, а когда зашли, я усадила его на кровать и стала раздеваться. Егор тянул руки мне помочь, но я мягко отводила их, так что, наконец, он понял, чего я хочу, и перестал дергаться: сидел и не двигался. Я, не торопясь, разделась сама и стала раздевать его. Мне хотелось делать все медленно и самой раздеть его: слишком уж он все время был какой-то спокойный — я, конечно, никаких таких логических схем не строила в своей голове, но, думаю, мне хотелось поставить, что ли, плотину, чтобы ему пришлось прорвать ее. Я, уже абсолютно голая, расстегнула все пуговицы на его рубашке с манжетами, сняла ее с него, потом футболку, расстегнула ремень и — по одной — все пуговицы ширинки, развязала ботинки, сняла их, потом носки, стянула брюки, оставив трусы (снимать брюки вместе с трусами всегда казалось мне расточительством: зачем лишать себя еще одного удовольствия?), и, наконец, осторожно, высвободив сначала член, избавила его и от трусов. У него была смешная фигура: везде длинный и угловатый — член на его тощем животе лежал, словно из другого места взятая вещь. У меня получилось: он все-таки не выдержал, с силой перевернул меня, и мы еще часа полтора, не меньше, кувыркались по его дивану, кровати, ванной и столу в гостиной. В этот раз я осталась у него, но, когда вечером уезжала домой, лифчик все-таки взять забыла.

Это не были отношения — я даже говорила об этом Юле, когда объясняла, почему не сплю с Савелием. С Савелием все должно было бы быть всерьез: если бы мы встречались, он, наверное, снял бы или купил квартиру, где бы мы трахались, куда-нибудь ездили бы, он бы покупал мне всякие шмотки — ничего этого мне не было нужно. С Егором все проще пареной репы: он мне особо не нужен, и я ему особо не нужна, от этого секс слаще, easy cum — easy go.

Я призналась ей, что сплю с Егором, когда она поделилась со мной своими подозрениями по поводу Алены. Юля, похоже, специально для этого вытащила меня из дома в какую-то кофейню, которую держали ее друзья; сначала ходила вокруг да около, а потом — «знаешь, мне так неприятно тебе это говорить, но Алена теперь с Савелием». Я, с одной стороны, конечно, мягко говоря, удивилась, а с другой — мне так смешно стало от этого «неприятно говорить», что я все-таки рассмеялась. По ее словам получалось, что Алена успела вытянуть из Савелия номер телефона в тот вечер, хоть и была пьяная в сосиску, а потом Юля поняла, что у Алены есть какой-то секрет: она отходила поговорить в сторону, когда ей звонили, стала куда-то пропадать, и один раз подруга видела их вместе в каком-то кабаке на Конюшенной, да и Алена перестала звонить Егору — все сходилось четко.

«Мне абсолютно все равно, — сказала я, — с кем Савелий спит. Я-то с ним не сплю и не собираюсь, а Егор, это я точно знаю, не скучает». Ну, в результате я все Юле объяснила. Она явно подумала, что я — блядь, но сказала только, что меня не понимает, — что она-то, наоборот, мечтает о крепких отношениях, надежности и всем остальном. Я подумала про себя, что, о чем ей еще остается мечтать, если на нее спрос невелик, но ничего не сказала, конечно.

При этом сама она, конечно, ни разу не блядь. Только когда позвонил Савелий — позвал меня поужинать, но узнав, что сижу с Юлей, предложил присоединиться к нам и ей, сказал, что отправил за нами машину — через пятнадцать минут подъедет, — она все эти пятнадцать минут провела в сортире, а когда вышла, мне оставалось только в восхищении присвистнуть: она нарисовала себе самое сексуальное лицо — во всяком случае, как она его себе представляла. Я хохотала всю дорогу, пока его водитель вез нас на Крестовский — пришлось даже вспомнить какой-то анекдот, чтобы объяснить Юле, чего я ржу. Сквозь хохот услышала, как Преступление разговаривает по телефону с Наказанием (или наоборот?) и называет Савелия Законником, — я ухватилась за это, чтобы сменить тему, спросила, почему. Водителя к тому времени уже заразили наши смехуечки. «Потому, — говорит, — что Савелий Петрович очень уважает закон». Теперь мы уже смеялись втроем, но, когда успокоились, он все-таки добавил: «Савелий Петрович учился на юридическом и мечтал стать судьей». Несколько минут ехали молча, но потом меня снова пробрало — я вспомнила вдруг, как Савелий однажды тоже загонял мне: «Школьникам, — говорит, — всегда кажется, что самое важное — взять и „завалить“ как можно скорее, и только с возрастом понимаешь, что это — не главное, а главное — доверие». Я покивала тогда и сменила тему, потому что не скажешь же в ответ на такое: «Мне-то ты можешь доверять, милый», — но сейчас я представила, как Юля ответила бы ему именно вот этими самыми словами да еще этак с придыханием, — и всю оставшуюся дорогу она пихала меня в бок локтем: «Что ты ржешь?»