Линор Горалик - Это называется так (короткая проза)

Я лег в кровать и сказал себе ничего не ждать, а засыпать сразу. Мне захотелось кричать, но уже не так сильно, как прошлой ночью, и я сдержался, чтобы не будить соседей. Потом мне показалось, что я все-таки кричу, но выяснилось, что кричу не я, а кот. Я заснул, а кот меня разбудил. Я пошел на крик и увидел, что кот лежит на маминой кровати и кричит, — не орет, а кричит, совсем как я. Я никогда не слышал, чтобы он так кричал, совсем как я. Я стал его успокаивать, но он все кричал и кричал. Я попробовал забрать его к себе в комнату и положить его спать с собой, хотя обычно я не разрешаю ему спать в своей кровати, потому что это невоспитанно, но кот так вцепился в мамин матрас, что я не мог его оторвать, хотя я очень сильный. Я стал говорить коту: «Синее, синее, синее!», — но он все кричал и кричал, я стал говорить ему: «Синее, синее, синее!» еще громче, но он все кричал и кричал, совсем как я, и тогда я все-таки отодрал его от матраса, надел ботинки и пешком пошел с котом к тете Нонне. Я очень устал и шел очень медленно, но все-таки я пришел и поднялся по лестнице. Мне открыла дверь Лена, она была в халате и сонная, и, кажется, испугалась, но я вежливо сказал, что не хочу ни кофе, ни чаю, ни есть, и что я зашел всего на секундочку. Я понес кота в ту комнату, в которой Нолик спал, когда был маленький, но в стене не было никакой красной кнопки. Я стоял и смотрел на пустую стену и ничего не понимал, но вдруг понял, что рабочие успели заклеить ее обоями. Я дико испугался и стал спрашивать, отключили они кнопку или нет, но тетя Нонна ничего не понимала, а Лена кричала на Нолика. Тогда я быстро содрал обои там, где была кнопка. Она оказалась на месте, и ее явно никто не трогал, ее просто заклеили, и теперь ее как бы опять не было, как не было, пока я не ободрал обои в первый раз. Я поднес кота к кнопке под причитания тети Нонны и нажал на кнопку его лапой. Кот попробовал вырваться, но я очень крепко держал и лапу, и кота. Я сказал коту, что сейчас он видит воспоминание про то, какой он был до того, как я занялся его воспитанием и стал делать его хорошим котом. Я сказал ему, что он ненормальный и невменяемый сумасшедший амбал, но что он очень старается и он уже гораздо лучше, чем раньше. И сказал, что теперь, когда мама умерла, я отвечаю и за него, и за себя, и что он должен начать стараться гораздо сильнее, потому что мне придется мыть посуду с мылом и у меня не будет сил так много его воспитывать. Я сказал коту, что теперь мне придется выдавать ему красные и зеленые карточки за поведение, но его карточки будут считаться как мои карточки, и что если он будет зарабатывать своим поведением красные карточки, то отдуваться за них придется мне. Еще я сказал, что всегда есть Третий Вариант, и чтобы кот не забывал об этом. Мой кот очень глупый, но я думаю, что он меня понял. Тогда я разрешил ему отпустить кнопку и вежливо спросил у всех, не может ли Нолик отвезти нас с котом домой на машине. Я очень устал и буду идти пешком очень долго, и это бы ничего, но кот как-то совсем притих, и я уже начинаю за него волноваться.

Если дождь продолжается долго, то я не выдерживаю и начинаю выть. Я вою очень тихо, чтобы не испугать маму. Мне очень страшно от самого дождя и еще потому, что я никогда не могу посчитать, сколько дней он идет. Я очень хорошо считаю, но с дождем все иначе. Даже если дождь пошел только сегодня, я сразу начинаю думать, что вчера тоже был маленький дождик. Я стараюсь думать, что он вчера прекратился, а сегодня пошел опять, так что вчера не считается. Но потом я начинаю думать, что, может, он вчера не прекратился, а просто стал такой мелкий, что я его не различал. А от этого я начинаю думать, что позавчера тоже шел такой невидимый дождь, даже если до этого я думал, что позавчера было солнце. А от этого сразу получается, что дождь идет уже три дня подряд. Тут у меня от страха немеют уши, потому что я знаю, что если Господь решит опять устроить Потоп, то дождь будет идти три дня не переставая. Вообще-то я очень хороший человек, я очень ответственный и вежливый и слежу за дисциплиной меня и кота. Но иногда я делаю очень плохие вещи, просто не могу удержаться. В среду я сделал очень плохую вещь, такую плохую, что даже бесполезно было давать себе за нее красные карточки, их бы не хватило, даже если бы я нарезал из остатков пальто еще красных карточек. Я лежал и считал, сколько красных карточек должен выдать себе за плохое поведение после того, что я натворил в среду, и даже не был уверен, что у меня хватит остатков пальто на такое количество карточек. Так что в ту ночь у Господа были все поводы устроить Потоп, и мне было очень страшно.