Виктор Московкин - Остров меняет название

До полудня рабочие тушили пожар. Нетронутый смежный корпус удалось отстоять от огня еще ночью, но разрушенный доставил много хлопот. Только успевали залить огонь в одном месте, как он снова появлялся из других расщелин.

Измученная, с опухшими от дыма и бессонницы веками, Клава помогала тушить пожар усатому рабочему, одному из тех, кто тащил ночью пожарную машину. Он не выпускал из рук брандспойта и только кричал Клаве, куда надо подтаскивать шланг.

Ася была в группе рабочих, разбиравших обломки кирпичей задней части корпуса. Несколько раз она прибегала, стараясь помочь Клаве, но та решительно прогоняла ее.

Тогда Ася останавливалась поодаль и с тревогой и восхищением наблюдала, как сестра бесстрашно карабкалась по кирпичам, выискивая, где еще пробивается огонь. Чудачка, она завидовала Клаве.

После полудня огонь настолько ослаб, что можно было не опасаться большого пожара. Асина группа уже закончила свою работу и теперь расходилась по домам передохнуть. Ася решила сменить сестру: нельзя же все-таки без отдыха вторые сутки.

— Иди лучше домой! — сердито сказала ей Клава. — И слышать больше ничего не хочу.

Ася обиделась и неохотно пошла, а Клава стала подтаскивать шланг ближе к стене, около которой теплился небольшой язычок пламени. Шланг с каждой минутой становился тяжелее, горели от ссадин руки и колени. Она напрягала последние силы…

В этот миг вздрогнули под ногами кирпичи. Клаве представилось, что она проваливается в какую-то черную яму.

Сидели вечером без огня умудренная жизнью женщина и птенец с еще неокрепшими крыльями, на долю которого в шестнадцать лет выпало больше огорчений, чем хороших светлых дней.

Женщина утешала и сама не верила, что это поможет.

— Война жестокая, берет без разбору. Кто знал, что там была неразорвавшаяся бомба? И не плачь… Соседка вон получила извещение, с пятью осталась.

Женщина вспомнила о сыне: где-то он сейчас, соколик ясный!.. Может, так же вот лежит, захороненный боевыми товарищами.

— Григорьевна, почему именно Клава? — который раз в тупом недоумении переспрашивала девушка.

Перед ее глазами всплыло все детство и тот маленький клочок юности, первые радости и заботы.

— Скажи, почему Клава, а не я, не кто-нибудь?

Как могла старая женщина успокоить ее?..

Разрушенный корпус рабочие восстанавливали своими руками. Асе Марининой приходилось готовить раствор, переносить тяжести; она бралась за любую работу.

Прошлого не вернешь, его можно только представить.

А это — явь: раскрытая Книга почета, на первой странице которой портреты сестер Марининых. Один из них обведен черной каймой.

Идут годы. На завод приходят новые выпускники ремесленных училищ. В первую очередь их знакомят с Книгой почета.

1956 год.

Из-за трубы дома вылетел увесистый булыжник. Описав кривую, он ударился в днище лодки, стоявшей около старой липы. Лодка мгновенно рассыпалась.

За трубой, на крыше, раздался удивленный возглас. Этот возглас и выдал девятикласснику Жене Семенову, кто кинул камень.

— Вовка, слазь! — крикнул Женя, выходя из подъезда, где он дежурил уже часа два. — Все равно узнал, выходи!

Из-за трубы стала медленно показываться вихрастая голова Вовки Окунева. Он осмотрелся, раздумывая, куда бы улизнуть. Но единственный путь по пожарной лестнице, путь, по которому он взобрался на крышу, охранялся Женей. Делать нечего, Вовка спустился.

Женя хмуро спросил:

— Зачем разбил лодку?

— Я и не бил, — ответил Вовка. — Я только один камень бросил, а она трах… Какая же это лодка, если сразу разваливается?

— Не сегодня. Сегодня я нарочно собрал ее из обломков. Ты вчера разбил.

Вовка сиротливо оглянулся. Ему показалось, что Женя будет драться, и он, захлебываясь, обиженно заговорил:

— Тоже еще… Все один строишь. Нет бы позвал. Тоже еще… Может, и я хочу строить. У меня в сарайке, знаешь, сколько досок есть! На корабль хватит… А разбил просто так, потому что ты все один да один… У меня и инструмент есть.

— Так бы и говорил, — сразу подобрел Женя, услышав, что у Вовки есть доски и даже инструмент. — Я в том и другом очень нуждаюсь.

Ребята направились к сарайке Окуневых. Когда Вовка снял замок и настежь распахнул двери, Женя сказал:

— Может, мне лодку совсем не жалко. Другую сделать можно.

В сарайке и в самом деле было очень много досок, не на одну лодку хватит.

А на следующее утро в комнату к Жене Семенову протиснулись сразу Вовка Окунев и его одноклассник Вадим Звездов. У Вовки за ремнем был заткнут топор, Вадим держал в руке молоток.