Всеволод Кочетов - Молодость с нами

— Разве это тогда? — удивилась Оля. — Я думала, в деревне.

— А кто они были, кто? — спросила Варя.

— Ну кто! Такие же молодые парни, как и мы, только вот попавшиеся на троцкистскую удочку. Тогда было время другое, не так мы были сильны, не так едины. И, как говорится, не шибко-то грамотны.

Варе всегда думалось, что партия боролась со своими врагами, со всякого рода оппозицией как-то так — резолюциями, постановлениями, где-то на пленумах, съездах и конференциях. А тут вдруг — шрам!

Да, история оживала, захватывала, заставляла волноваться.

Когда день стал клониться к вечеру, встал вопрос: что же делать дальше? Весенний воздух в таком непривычном обилии разморил всех, делать ничего уже не хотелось, хотелось поесть и отдохнуть. Но дома никакой готовой еды не было, надо было или заниматься хозяйством, или идти в ресторан.

— Вот что, — сказал Павел Петрович. — Если вы не против, давайте зайдем к Макарову.

— К Федору Ивановичу? — воскликнула Оля. — Какие пироги у них вкусные!

— Пироги я тоже люблю, — сказала Варя. — Но вдруг пирогов у них нету?

— Тогда придумают еще что-нибудь.

На мысль заехать к Макарову Павла Петровича навело то обстоятельство, что он из окна машины увидел здание Первомайского райкома партии, где теперь работал Федор Иванович. Макаров и жил в этом же районе; Павел Петрович хорошо знал его дом, потому что это был тот самый дом, куда он бегал к Феде еще мальчишкой и где в углу за старомодной кухонной русской печью они обсуждали различные мальчишеские проблемы.

— Ну, мы тут выйдем. Спасибо. До свидания, — сказал он шоферу, когда машина остановилась возле старого двухэтажного дома, какие в больших городах уже отживают свой век. — Дальше будем добираться своими средствами.

Дверь отворил сам Макаров. Он очень удивился, увидев таких редких гостей.

— Павел! Что случилось?

— С утра не евши, — ответил Павел Петрович.

— А мы только что пообедали. Вот беда!

— Ну, а пироги-то, пироги… Их тоже съели?

— Пироги… не знаю.

— Есть пироги, есть, вас дожидаются! — В переднюю вышла Алевтина Иосифовна. — Раздевайтесь, проходите. Где же вы так проголодались?

Павел Петрович представил Макаровым Варю, назвав ее Олиной подругой и своей бывшей боевой помощницей. Прошли в тесную комнатку, которую Федор Иванович называл курилкой и в которой была громадная тахта со множеством подушек. Разговор между Павлом Петровичем, Макаровым и его женой шел свободно, легко, как бывает только среди истинно старых друзей и знакомых. Изредка вставляла слово и Оля. Варя молчала, наблюдая за Федором Ивановичем и Алевтиной Иосифовной. Алевтина Иосифовна часто исчезала и возвращалась со словами: «Еще минуточку потерпите. Сейчас мы вас будем кормить». Это была крупная, полная женщина с приятным добрым голосом, но сердитыми глазами. Если на нее не смотреть, а только слушать — перед вами как бы один человек, а встретиться с ней взглядом — совсем другой. Павел Петрович еще на лестнице вкратце рассказал Варе историю семьи Макаровых, поэтому Варя уже знала, что Федор Иванович поженился с Алевтиной Иосифовной двумя годами позже женитьбы самого Павла Петровича на Елене Сергеевне, что встретились они в заводской поликлинике, куда Федор Иванович пришел, потому что под веко ему попала острая железная соринка. Он пугался прикосновений к воспалившемуся глазу, вздрагивал, отстранял молоденькую сестричку, которая смотрела на него очень сердито и грозно, а говорила ласковым-преласковым голоском.

Когда соринка была извлечена, обрадованный Федя Макаров вдруг ни с того ни с сего обнял сестричку и поцеловал. Она его ударила и оттолкнула. Но он сказал: «Слушай, ну что ты дерешься? Давай поженимся, а? Тебя как зовут?» — «Убирайтесь вон! — сказала сестричка. — Вы нахал, вот что!» Закрывая за ним дверь кабинета, она добавила: «Меня зовут Аля, если уж вам так надо это знать».

Федор Макаров стал ходить в поликлинику ежедневно. Только гудок прогудит конец рабочего дня, Федя уже тут как тут. То он отшиб себе палец ручником, то посадил ссадину на щеке, то ангину схватил, наевшись льду в заводском леднике. Но что бы у него ни случалось, что бы ни болело, ему нужны были не врачи, а сестра Аля Егозихина. Только она одна могла исцелять его многочисленные недуги. Первое время Аля страшно злилась на своего пациента, над ней потешалась вся поликлиника. «Алевтина, твой ухажер идет! — то и дело кричали ее молодые сослуживицы. — Готовь бинты, йод, примочки!» Но случился такой день, когда Аля гордо ответила: «Это не ухажер, а мой муж», и это был один из последних дней ее работы медицинской сестрой, потому что Федя Макаров оказался решительным мужем. Он заявил: «Давай-ка иди в медицинский. Что я не знаю, какой из тебя доктор получится! Нам такие доктора нужны спасу нет. У тебя талант, будто я не понимаю. Учись, говорят!»