Григорий Терещенко - Гранит

Остап изменился в лице.

— Разве это предприятие ваше собственное?

Комашко удивленно поднял брови:

— Ну знаешь!.. — и ожесточенно нажал какую-то кнопку, давая понять, что разговор окончен.

Остап продолжал стоять. Обида душила его.

Дверь распахнулась. Первой в кабинет вошла женщина. Симпатичная блондинка с пышной прической. Короткое светлое платье едва прикрывало колени. За нею стали входить на планерку и остальные. Рассаживались вокруг длинного узкого стола.

Но Остап их не замечал. Он видел сейчас только Комашко.

— Вам бы лет на семьдесят раньше родиться. Вот был бы управляющий на заводе какого-нибудь Терещенко или Рябушинского! Первый сорт! — со злостью бросил Остап и повернулся к двери.

В кабинете все умолкли. Стали недоуменно переглядываться. А Комашко, словно оправдываясь перед своими сотрудниками,пояснил:

— Зековец...

Как бичом хлестнуло это слово Остапа. Он пулей вылетел из кабинета, хлопнув дверью.

— Ну что, устроились? — встретила Люба его улыбкой.

— У вас тут устроишься!.. Директором у вас такой...

Он не закончил. По коридору твердой походкой шел его новый знакомый.

«Только его здесь и не хватало, — подумал Остап.— Пообещал, а толку...»

Черноглазый подошел, поздоровался с Любой, представился ей:

— Григоренко Сергей Сергеевич. — И повернулся к Остапу: — Ну как, хлопче, получили работу?

— Как же! Целую охапку! Держать бы покрепче! — раздраженно ответил Остап.

— Как это? — удивился Григоренко.

— А так... Не принимают!

— У директора вы были?

«И что ему нужно? — подумал Остап. — Чего привязывается?» И не ответил.

Григоренко взглянул на Любу, спросил:

— У себя?

— Планерка, — ответила девушка. — Только что началась. О вас доложить?

— Нет, спасибо! Я из главка. Сам зайду, послушаю... — и спросил, обращаясь к Остапу: — А какая у вас специальность?

— Специальность?.. Плотник, каменщик, шофер. Подрывником приходилось... Да кем только я не работал! — не мог сдержать досаду Остап.

— Образование?

— Техникум. Строительный. Только диплом не успел защитить...

— Понятно. Думаю, что работа для вас здесь найдется.

— Нету, отказали уже...

— Будет! Пишите заявление и подождите меня здесь! — улыбнулся Григоренко и решительно открыл дверь директорского кабинета.

Цыган, да и только. Лицо открытое. Плечи широкие, сильные. Взгляд внимательный, пытливый.

— Кто это? — спросил Остап, когда закрылась дверь.

— Не знаю... Кто-то из главка, — пожала плечами Люба. — Одним словом — начальство. Я уже научилась издали их узнавать.

Когда Григоренко вошел, все повернулись в его сторону. Смотрели кто с удивлением, кто недовольно, а кто — с нескрываемым любопытством. Комашко, прервав речь на полуслове и смерив взглядом прибывшего, сухо сказал:

— У нас планерка, товарищ!

— Догадываюсь. Продолжайте, пожалуйста!

Решительный тон и уверенность вошедшего смутили главного инженера, он смирился и указал на свободный стул:

— Садитесь. Подождите, пока закончим.

Арнольд Иванович был озадачен приходом незнакомца, его поведением. Кто он? Из главка? Но там он, кажется, знает всех руководителей. Отрекомендоваться не торопится. Может, наедине хочет...

Григоренко кивком головы поблагодарил, сел на стул у самых дверей и внимательно осмотрелся. Отсюда хорошо было видно всех.

— Михаил Андреевич, — обратился Комашко к одному из присутствующих, — как это ваш камнедробильный завод умудрился выполнить суточный план всего на восемьдесят процентов?

С места быстро поднялся высокий человек.

— Вы же сами знаете, что нас негабарит замучил. Прищепа виноват... — повернул он голову к соседу.

— А что я могу сделать? — ответил тот, к которому он обратился. — Три бурщика два дня уже не выходят на работу. Да и не только в этом дело. Полсмены дробилку сваривали. А сейчас Михаил Андреевич все на горняков свалить хочет.

— Будете давать качественную продукцию, тогда и мы план выполним, — отозвался Михаил Андреевич.

— Ладно... Послушаем механика. Как идет работа по изготовлению кронштейнов? — спросил главный инженер.

Медленно встал мужчина лет сорока пяти. Лицо бледное. Волосы растрепаны. Тонкий, чуть заметный шрам пересекал лоб.

— Файбисович до сих пор металл не привез...

В проведении планерки не было ни целеустремленности, ни последовательности. Со стороны все это походило на школьный урок, к которому учитель не подготовился.

Наконец Арнольд Иванович обратился к женщине с пышной прической: