Эльмар Грин - Другой путь. Часть первая

Возвышаясь надо мной, они стиснули мне по очереди руку, и Оскари сказал басистым голосом:

— Похоже на то, что наш великий странник решил угомониться наконец? А? Или мы неверно поняли твое новое появление у родных берегов?

Я промолчал в ответ на его слова и только пожал плечами. Поняли-то они, может быть, верно. Против этого мне сказать было нечего. Но толк-то какой? Допустим, я и желал бы покончить со своими странствиями, но где было приготовлено место для моей остановки? Вот что я хотел бы знать.

Мы присели на конце скамейки спиной к столу. Кое-кто из гостей присел рядом, а некоторые просто так остановились перед нами, прислушиваясь к разговору. Ууно достал пачку папирос и протянул ее в раскрытом виде сначала мне, потом Оскари и остальным гостям. Все закурили, и, спрятав пачку, Ууно сказал задумчиво своим приятным, звонким голосом:

— Это хорошо, что ты задумал вернуться. Будет у нас теперь в Кивилааксо по крайней мере хоть один добрый сосед.

Я промолчал, принимая это за шутку. Какое уж там вернуться! Куда? Он же видел, наверно, с высоты своих полей не раз, что на месте моего дома в лощине Кивилааксо теперь лежала груда дров, и знал, чья земля окружала эту груду. Что уж там было говорить о добром соседе! В шутку это можно было сказать, и только. Но они из этой шутки сделали очень серьезный разговор. Оскари затянулся, выпустил дым и сказал, смахивая крупным заскорузлым пальцем пепел с кончика папиросы:

— Да. Добрый сосед — это хорошо. Жить добрыми соседями — это главное, что нужно людям. Будь мы с Россией всегда добрыми соседями, разве свалилось бы на Суоми столько горя? И ради чего? Кто собирался получить выгоду от этого столкновения: ты, или я, или он?

И один из гостей или жителей Матин-Сауна сказал:

— Хо! Того не найдешь и не нащупаешь теперь, кто нас натравил на русских: так ловко он теперь затаился и перекрасился в мирный цвет.

А другой добавил:

— Но смотреть надо в оба, чтобы снова не всплыл такой, где бы он ни оказался: на этом или на том полушарии.

И еще один старый человек сказал:

— А сколько хороших людей потеряно, которым бы только цвести и цвести. Они-то чем виноваты? Бог дал нам жизнь для радостей, а мы, выходит, сами у себя отнимаем этот дар.

Оскари нахмурился, услышав это, а Ууно сказал:

— Да, война — это такое зло, которое тем и отличается, что уносит всегда все самое полноценное из народа, самое цветущее и молодое. — И, видя, что товарищ пригорюнился, он хлопнул его по спине со словами: — Ладно, Оскари! Не ты один принял беду. Зато открылись у народа глаза, и он уже не допустит, чтобы это повторилось.

Оскари согласился:

— Да. Это правда. Трудно было бы заставить нас повторить это еще раз. Попробуй-ка втолкуй теперь финну, что русский его враг. Черта с два! Сама жизнь доказала ему, что этого никогда и не было, несмотря на то, что он дважды с ним подрался. А перестроить его мозги на старый лад обманом, ох, как трудно!

И другие крестьяне, сидевшие и стоявшие рядом, с готовностью подтвердили его мысль:

— Да, да, верно. Не потечет река вверх.

Ууно сказал:

— Я побывал тут недавно в нескольких соседних деревнях и нигде не услыхал о русских плохого слова. Даже богачи из Метсякюля говорят, что русские — это хорошие парни, если их не задирать. А ты, Аксель, слыхал о них после войны где-нибудь плохое? Ты же больше нас исходил финской земли.

И я ответил, что нет, не слыхал. Даже от переселенца с перешейка, оставившего там хорошую землю, я не слыхал слова проклятия в их адрес, хотя приходится ему сейчас нелегко. Тогда Оскари сказал:

— Вот видишь, как получилось. Стоило народу дать право без боязни говорить о соседе то, что у него на сердце, — и не стало вражды. Теперь всякий понял, чего от нас хотела Россия. Ей нужно было одно — ужиться с нами вот так, как сейчас. И теперь она вполне довольна таким положением и ничего больше не требует. А нам разве что другое надо? Или нам от этого вред?

Тут люди заулыбались и зашумели:

— О-о! Побольше бы нам такого вреда! Это такой вред, от которого в Суоми скоро забудут, что такое безработица. Возьми вот эту нашу деревню, где земля сдавлена между озерами и людям некуда расти. До войны всем лишним парням отсюда было две дороги: либо слоняться по стране в поисках работы, либо переселяться в Канаду. А теперь все они нашли работу у себя в стране.

И Ууно поддержал говоривших:

— Да, на судоверфях, например, куда с такой охотой берут здешних жителей, умеющих мастерить лодки. И мои там устроились. А что им помогло? Да русские заказы, которым не видно конца. Благодаря им теперь и лесопильные, и картонные, и бумажные предприятия работают с полной нагрузкой. Это такая огромная страна, возле которой век можно кормиться. Только в драку с ней лезть не надо. Это никогда добром не кончалось.