Евгений Белянкин - Садыя

— Мы просто трезвые люди, — спокойно сказала Садыя. — Не привыкли пыль пускать в глаза. От нового управления нефти не стало бы больше. А вот придет момент, когда организационно действительно трудно будет справляться, тогда…

Лицо Мухина перекосилось в злой улыбке. Он ненавидел Садыю: женщина должна быть женщиной, а не лезть в мужские дела.

— Завтра будет большой разговор. Знаю, нас вы называете эстетами от промышленности; возможно, что не вы придумали этот термин, но за нами, пусть эстетами, наука, инженерский опыт. Я знаю ваши возражения: мол, за вами жизнь, ха-ха, опыт Галимовых, Петровых, Панкратовых… Да они слова не могут сказать, чтобы не ругнуться, не ввернуть словечко… Вы имеете сапог, которым давите, но и мы найдем сапог…

Садыя вдруг резко повернулась и пошла по садику в сторону. Она слышала, как за спиной заревел мотор. Прошла немного. Обернулась. Машины уже не было. Внутри у нее все кипело. «Я с удовольствием приму этот бой, — думала она, — за Галимовых, Панкратовых можно принять бой…»

Гулять расхотелось. Возбужденная, вернулась в обком. В коридоре встретила инструктора.

— А вас ищет первый.

Столяров действительно искал Бадыгову. Он сидел за массивным столом, у окна, сосредоточенный, взлохмаченный. Садыя поняла: готовился к докладу.

— Садись. — Он приветливо улыбнулся. — Ты от меня, я за тобой. Читала статью Светлячковой? Умная, волнующая статья. Как это отразить в докладе?

И, подумав, добавил:

— А делить промысел придется. Все к тому идет — масштаб работ, необходимость, требования.

Садыя вспомнила о Мухине. И, перебив Столярова, подробно рассказала о своей с ним встрече.

— Мухин, конечно, не линия бюро, — спокойно сказал Столяров. — В бюро он в меньшинстве. Но пока существует муха, остаются на клеенке и пятна… А говорят, деятельным он был во время войны, авторитетным. Не вырос, не понял нового, а жаль.

— Не знаю, но в методах он всегда был одним и тем же.

В гостиницу Садыя вернулась вечером. Вымылась, растерла красное, разгоряченное тело мохнатым полотенцем. Потом сидела за столом, готовилась к завтрашнему выступлению, ждала телефонного звонка. У Садыи уже не хватало терпения. Как там дома? Что? Наконец-то позвали к телефону.

— Вы вызывали квартиру Бадыговой?

— Да.

— Говорите.

У телефона был Славик:

— Мама, все хорошо. Ты за нас не беспокойся. Марат притащил кутенка и говорит, к твоему приезду будет чудная собачища, — вот дурачок! Нашел от рыжей дворняги и носится с ним. Мы чуть не подрались: принес, а ухаживать забывает, надеется на тетю Дашу.

— Ну вот еще новость: стоило уехать, и уже не ужились.

— А еще вот что, — сообщил Славик, — свадьба…

— Какая свадьба? — недоуменно спросила Садыя.

— Сережа Балашов женится. Уже все сговорено, и я так рад, так рад…

Сережа женится… Время, значит. А парнишка хороший, добрый, талантливый. И несмотря на то что Сережа Балашов старше Славика, она радовалась их дружбе, доверяла Сереже. По себе знала, что хорошая дружба старшего всегда полезна младшему. А теперь Балашов женится. Не та ли девушка, с которой она его видела однажды? Он тогда так смутился, покраснел. Какая чистая душа! А Дымент, кажется, отлежался. Выждал момент. И теперь поехал в Москву, защищаться.

«И Славику придут года… Женится…» Трудно было представить, как это все получится. «И Марат взрослеет… совсем взрослый».

— Эх, душенька, ни росиночки во рту не было.

Аграфена на кухне у плиты, с раннего утра пирогами да всякой снедью занималась: как-никак Сережа женится.

Сама взялась готовить. Помогала ей Марья; Борьку с Маратом по магазинам и по всяким другим делам назначили.

Женитьбу Сережи Аграфена приняла спокойно. О Марье не думала: куда уж ей за Сережу, если жизнь надрублена?

Видно, Сережина судьба жениться на Лиле — девка она как девка, чего хаять. Конечно, обидно, что так у Марьи получилось. Да что скажешь, хотя всякому своя рана и больна.

Дереву легче — зарастет, собака рану залижет, а человек-то вон какой: до самой смерти рубец свербить будет.

Перед тем как расписаться с Лилей, Сережа сказал ей:

— Ты как хочешь, а надо отпраздновать. Соберем ребят, песни будем петь.

А тут сам Котельников вмешался:

— При таком деле-то? Женятся раз, как я думаю, вот и соображай.

Обратился Сережа к Аграфене:

— Лиля еще неопытная, не сумеет состряпать как надо.

А женимся ведь раз, тетя Груша!

То, что Сережа обратился к Аграфене, а не к кому другому, ей льстило: