Мария Верниковская - Ненаписанные страницы

Лобов зажег вторую папиросу и после нескольких затяжек неожиданно оборвал деловой разговор:

— Сегодня отдыхайте, а завтра с утра будем знакомить вас с цехом и цех с вами. — Он нажал кнопку, и в ту же секунду в дверях появилась секретарша.

— Позвоните в АХО, чтоб товарища Бартенева устроили в заводскую гостиницу, — попросил ее Лобов.

Бартенев не задержался в гостинице. Получив ключ от номера, он тут же отправился на завод. У проходной он показал вахтерше старый, лубянский пропуск. Женщина в овчинном тулупе пропустила его. Бартенев улыбнулся: с этим пропуском, как с проездным билетом, он сделал пересадку с одного корабля на другой. А может быть, так роднятся с заводами?

Для него здесь все было привычно. Даже лица людей, попадавшихся навстречу, казались давно знакомыми. Он едва не поздоровался с высоким худым сталеваром, у которого на лбу, как два пятна, темнели синие очки. Сталевар прижимал под мышкой буханку хлеба, обломанную с краев. Через навалы снега к литейному цеху пробирался железнодорожник в полушубке и серых валенках, размахивая в такт широким шагам потухшим фонарем. Кажется, и этого он встречал в Лубянске.

Обогнув длинный пролет мартеновского цеха, Бартенев услышал отдаленный шум домен и ускорил шаги, словно ему предстояло сейчас встретиться с еще более близким, интересным человеком, которого он впервые увидит в новой для себя обстановке. Перепрыгивая через железнодорожные пути, он миновал узкий темный тоннель и вышел к доменным печам.

Сменный инженер доменного цеха Дроботов первым заметил на площадке высокую плотную фигуру незнакомого человека в черном полупальто и суконной кепке. Уж не новый ли начальник, которого ожидали со дня на день? Дроботов устремился ему навстречу.

— Дроботов, сменный инженер, — проговорил он, протягивая узкую ладонь.

Бартенев кивнул и, вглядываясь в худощавое лицо инженера, спросил:

— А где мастер?

— За ковшами ушел, выпуск скоро.

Инженер указал в сторону горна. Там, приставив к летке длинный лом, горновые с силой, ударяли по нему железным обушком. Из их груди, как выхлопы, срывались короткие гортанные звуки. На согнутых спинах клочьями обвисала одежда. Бартенев шагнул к молодому горновому и тронул его за плечо. От неожиданности горновой разжал руку, и обушок упал в песок. Бартенев ногой оттолкнул его в сторону. В эту минуту медленно распрямился и поднял голову старший горновой Орликов. Из-под мокрых, упавших на лоб волос, он взглянул на Бартенева. Сухой блеск глаз усиливал угрюмость лица, обросшего бородой. Не признав в Бартеневе заводского начальства, Орликов глухо сказал:

— Отойдите. Разве не видите, летку разделываем? — Он вытер с лица пот и снова поднял над головой обушок.

Дроботов, наблюдая эту сцену, оставался внешне спокоен, но в узких с зеленоватым блеском глазах появилось что-то выжидательное. Бартенев строго посмотрел на инженера, но тут из-за спины Дроботова выступил кто-то в негнущейся брезентовой куртке. Угловатое лицо с широким подбородком уставилось на Бартенева.

— Вот и мастер, — кивнул Дроботов на подошедшего и обратился к нему: — Кравцов, будут ковши?

— Силодером не возьмешь — так не будут, — проговорил Кравцов и сердито покосился на Бартенева.

Через минуту он присоединился к горновым, которые по-прежнему гулко вбивали в летку лом.

Вскоре из пробитого отверстия с шумом вырвался столб оранжевого дыма и огня, а следом, озаряя все вокруг, из летки выплеснулся горячий металл. Он бурлил, клокотал, пепельные хлопья кружились и падали, как листья под осенним ветром. С каждой минутой нарастал водопадный шум, становилось жарко, душно. Горновые ходили по краю широкой канавы и открытыми ртами глотали горячий воздух.

Спустившись с площадки, Бартенев направился к низкому каменному зданию цеховой столовой. В тускло освещенном зале вдоль стен тянулись непокрытые столы с тесно сидевшими за ними людьми. Бартенев не сразу нашел свободное место. Официантка, не спрашивая, взяла со стола талон и принесла ему щи, рядом с тарелкой положила кусок волглого ржаного хлеба. Напротив сидел парень с расстегнутым воротом и сосредоточенно доставал ложкой со дна алюминиевой тарелки крупно нарубленную капусту.

Ел Бартенев не спеша, занятый своими мыслями. В который раз сегодня ему вспоминались напутственные слова министра: «Порядок в цехе должен начинаться со столовой». А у него перед глазами закопченные стены, затоптанный пол, некрашеные скамейки. У раздатки стояли люди друг за другом. Обгоревшая одежда, пропитанная потом, горбилась на сутулых спинах.