– Пока спокойно, – едва слышно ответил Звягинцев.
– У вас что, голос пропал? – раздраженно крикнул Духанов.
– Простите, товарищ «первый», – с трудом проговорил Звягинцев. – Малинников ранен.
– Принимай командование на себя, – приказал Духанов.
– Здесь находится заместитель начальника штаба УРа подполковник Соколов, – сказал Звягинцев.
– Принимай командование ты! Понял? – категорично приказал Духанов.
– Слушаюсь, товарищ «первый».
– И приказываю: стоять насмерть. Нужна будет помощь – звони.
Трубка умолкла.
Звягинцев передал ее связисту и, обращаясь к Соколову, сказал:
– Возвращайтесь на НП. Командовать УРом приказано мне. – Затем он подошел к нарам. Посмотрел в лицо Малинникова и спросил, в первый раз называя его по имени-отчеству: – Владимир Александрович… Владимир… Ты как?
– Жив, – стиснув зубы от боли, ответил комендант УРа.
– Санитаров! Быстро! И комбата один на провод!
Назвав себя, Звягинцев услышал незнакомый голос.
– Где Ефремов? – спросил Звягинцев.
– Только что ранило комбата. Докладываю: атака танков и пехоты отбита!
– Кто говорит?
– Да это я, товарищ подполковник, я, Степанушкин…
Степанушкин был замполитом первого батальона.
То страшное обстоятельство, что после ополчения ему пришлось служить в похоронной команде, собирать с ленинградских улиц трупы погибших от голода людей и хоронить их во взорванных аммоналом траншеях, зная, что возможности лично отомстить за смерть этих людей у него нет, ожесточило душу Степанушкина до крайнего предела.
Когда-то добродушный, спокойно-рассудительный человек, сегодня он был полон ненависти. Ненависть к фашистам, топтавшим советскую землю, переполняла его сердце и жаждала выхода. Он хотел одного – отомстить.
Когда батальон занял рубеж на левом берегу Невы, Степанушкин, используя каждую свободную минуту, беседовал с бойцами, стараясь подготовить их к предстоящему бою. Среди бойцов были и необстрелянные, и Степанушкин, зная, что особенно страшатся они танков, вспоминал о боях, в которых ему лично приходилось участвовать, и пересказывал эпизоды из газетных очерков об отражении танковых атак противника.
– Танк, он тоже уязвим, – убежденно говорил замполит. – Попадешь в гусеницу, и он уже ни с места.
И когда эти танки появились, Степанушкин, получив приказ делать все возможное, чтобы удержать бойцов от преждевременной стрельбы, пополз к орудийным расчетам.
– Не стрелять, не стрелять! – повторял Степанушкин. – Пусть он, сволочь, думает, что у нас нет мин, нет орудий… Не стрелять!
Он повторял это, не сводя глаз с приближающихся танков, уже видя прилепившихся к их броне немецких солдат.
Разрывы снарядов, шум танковых моторов – все слилось воедино…
«Не стрелять, не стрелять!..» – повторял Степанушкин.
Прошла минута, другая. И вдруг там, впереди, одновременно раздалось несколько взрывов.
Когда осела черно-белая пыль, Степанушкин увидел, что два танка делают судорожные рывки на перебитых гусеницах, но остальные движутся вперед.
– Орудие… прицел… бронебойным! – услышал он голос неизвестно когда очутившегося рядом комбата…
В самом конце боя капитан Ефремов получил сильное ранение.
огда атака была отбита, Степанушкин сам перенес комбата на КП батальона. В этот момент туда и позвонил Звягинцев.
– Слушай, Степанушкин, – сказал Звягинцев, сообразив наконец, кто с ним разговаривает, – Малинников ранен. Командовать УРом приказано мне. Командиром первого батальона назначаю тебя, будь готов к отражению повторных атак.
Затем он вызвал по телефону Сучкова и Вострышева, снова спросил об обстановке и сообщил, что вступил в командование УРом.
Вошли санитары, и Звягинцев молча смотрел, как они перевязывают Малинникова. Осторожно переложив командира на носилки, санитары вынесли его из землянки. За ними вышел и Звягинцев – глотнуть морозного воздуха. Но почти следом за ним выбежал связной и тревожно сообщил:
– Комбат третьего батальона срочно просит вас на провод!
Звягинцев бросился обратно в землянку.
– Что там у тебя, Вострышев? – спросил он, схватив трубку.
– Противник перешел в наступление. Танки и пехота. Сильный огонь сосредоточил на стыке между моим батальоном и полком Борщева.
Звягинцев ощутил тревогу. Он знал, что, в отличие от раненого Ефремова, ни Вострышев, ни Сучков не были кадровыми командирами. В строи этих бывших рабочих заводов «Севкабель» и «Светлана» призвала война.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу