Борис Егоров - Маски

«Волга» остановилась на площади Дзержинского, Лялин расплатился за услугу с шофером и «оперативниками» — ими были Петухов и Тычинкин — и, довольно размахивая портфельчиком, зашагал к кассе Аэрофлота покупать билет на Тбилиси.

Похождениям Лялина и его приспешников числа нет. И вряд ли нужно излагать дальше, как сообразительные проходимцы «крутили динамо». Видимо, подошло время сделать выводы. Их несколько.

Прежде всего хочется сказать, что зря мы порою добродушно улыбаемся, услышав слово «тунеядец». Улыбаться не надо, надо гневаться. Тунеядец не безвредная птичка божия, которой под каждым кустом уготован и стол и дом. Тунеядец любит красивую жизнь, так, чтобы завтракать в Тбилиси, обедать в Москве, а ужинать в Симферополе. Денег на обеды, ужины и перелеты на реактивных лайнерах у тунеядца нет, и он неминуемо идет на преступления.

Он ищет доверчивых людей, ротозеев, шантажирует их и добывает столь необходимые ему деньги. Добывает, как потом оказывается, легко и просто. Займушин продавал толченое стекло, выдавая его за бриллианты. Толочь стекло для тунеядца — работа, а работа тунеядцу противопоказана. Поэтому счастливого покупателя драгоценных камней через несколько минут настигали «оперативники» и покупку отбирали, сердито говоря при этом:

— Вы только что купили контрабандные бриллианты. Знаете, что за это бывает? Поехали на Петровку…

Добровольно отправляться на Петровку обычно никто не выражает горячего желания. Тогда снисходительные «оперативники» ограничиваются составлением акта. А стекляшки или всеисцеляющие лекарства в виде таблеток от кашля продают еще несколько раз.

— Будьте здоровы и не кашляйте!

Тунеядец, жулик живет не на другой планете. Он — рядом с вами. И порой вы этого совсем не замечаете.

Когда суд потребовал служебную характеристику на уличенного в разбое и мошенничестве фотографа Петухова, то с места его работы пришел трогательный документ. Оказывается, Петухов «зарекомендовал себя добросовестным работником, пользовался доверием сотрудников, за положительные показатели неоднократно поощрялся»,, и даже «повышал свой идейно-политический уровень»… А о Тычинкине написали несколько скупее, суше: «Замечаний не имел. Освобожден от занимаемой должности старшего экономиста в связи с заключением под стражу».

А экономист, оказывается, был тертым калачом. Окончив работу, на которой он не успевал протрезветь, Тычинкин брал такси и ехал на Кутузовский проспект, к панораме Бородинского сражения. Почему-то это было место, где «динамисты» назначали друг другу свидания и разрабатывали планы дальнейших похождений.

Какие тут могут быть «замечания»? Тычинкин брал выше: он уверенно шел вперед, набиваясь на пять или десять лет заключения.

Это ему было обеспечено. Обеспечено хотя бы потому, что простаков не так много, веревочке недолго виться. Не все операции проходили у «динамистов» гладко. Некоторые срывались. Порою люди, к которым стучались охотники за миллионами, открывали дверь на цепочке и предусмотрительно заявляли, что могут вести беседу только в авторитетном присутствии дворника. А иные, совершив непростительную ошибку, приходили в себя и звонили в милицию, как сделал, например, Славобогский.

Сейчас на этом деле поставлена хорошая жирная точка. И все же не мешает над ним подумать. Материал для размышлений есть.

Жил-был мальчик.

Обыкновенный мальчик. Более того — средний, ничем не выделявшийся. Талантов не обнаружил, учился на тройки.

Особенно мальчик не ладил с русским языком и литературой.

Десять лет конфликтовал он с этими предметами, но наконец окончил школу.

Окончил, обладая определенным минимумом. Он знал, что Ленского убил Онегин. Пушкина убил Дантес. Герасим утопил Муму. Гоголь сжег вторую книгу «Мертвых душ». Толстой бежал из дому. Вот и все.

С этими знаниями в области изящной словесности мальчик и пустился в плавание по жизни.

Больше к худлитературе мальчик не обращался. И это его не угнетало.

Мальчик учился в институте, получил диплом. Стал специалистом. Сначала рядовым, затем последовали повышения. Был заместителем помощника, далее помощником заместителя, заместителем заведующего, заведующим. Потом крупным заведующим.

Как специалист, мальчик приобрел опыт. Как администратор, полюбил бумаги. А бумаги писались на особом языке, не на том, на каком рассказана история Герасима и Муму. И этот язык мальчик очень быстро усвоил: «При сем препровождаю…», «Согласно полученным указаниям…», «В подтверждение вышеизложенного…», «При этом ссылайтесь на наш исходящий…».