Василий Афонин - Устройство

— Ну а потом… — Коржавин поднял глаза. Николин, склонив чуть голову, внимательно смотрел на него, кивал, сочувствуя, — потом армия, вечерняя школа, университет.

— Так мы с вами ровесники, оказывается, — улыбнулся Николин. — Вам когда тридцать-то?

— В марте исполнилось.

— В марте. А я жду декабря. Вы курите, Дмитрий Иванович? Присаживайтесь ближе. — Николин достал из ящика стола плоскую пачку папирос. — Вот пепельница. — И спичку поднес.

Закурили. У Коржавина от двух затяжек тут же ослабли ноги — плохо он поел в столовой.

— Вы где заканчивали? — Николин ладонью отогнал дым.

— Воронежский.

— Ая Казанский. Старейший университет… Ах, студенчество! — Николин подался к Коржавину. — Как праздник годы те. Не правда ли?!

— Да, — согласился Коржавин, — это так.

Сам он все пять лет, через два дня на третий, ходил на товарную разгружать вагоны, но все одно учиться ему правилось, и время то он вспоминал часто.

— Я ведь и сам историк, — рассказывал Николин, — на последних курсах увлекся психологией. Перед распределением профессор Радомский — не слыхали? крупный специалист — спрашивает: «Ну — с, молодой человек, чем думаете заниматься? Советую остаться при кафедре». А я отказался. Знаете — разговоры пойдут, протеже, то да се… Поработаю, думаю, рядовым, а кандидатская от меня не уйдет. Работал, потом сюда перевели. Вы, кстати, не состоите в… — не забывая ни на секунду о цели прохода посетителя, спросил Николин.

— Нет, не состою, — опередил его Коржавин, щурясь от дыма вроде.

— А здесь работа, — Николин поднял ладонь над головой, показывая. — Запарился совсем. А ребята, слышно, докторские пишут.

Он закурил новую, откинулся на спинку стула, затягиваясь.

— Да, психология… Сколько там темных пятен! Вы не читали последнюю работу Ватоминштейна? Рекомендую, оригинально мыслит старик, но, знаете, с некоторыми аспектами я не согласен…

Коржавин положил в пепельницу докуренную папиросу и перешел обратно к стене. Неудобно было сидеть так, запросто, рядом с ответственным работником.

— Да, — вспомнил Николин. — Вот вы, Дмитрий Иванович, проситесь в школу, год уже работали, а ведь образование у вас, простите, совсем не педагогическое. Как это получилось?

— Видите ли, — Коржавин сидел, горбясь по обыкновению, нога на ногу, сцепленные руки на колено, — у нас декан своеобразный был. Собрал всех перед выпуском и спрашивает: «Кто за время учебы охладел к своей профессии, сознайтесь сразу. Грома не будет, можем предложить иную работу, в школу, например». Нас трое попросилось в преподаватели.

— Разве бывает такое? — удивился Николин, а про себя отметил: темнит что-то. — Насколько мне известно, специалисты вашего профиля требуются всегда и всюду. Ну а историей вы дополнительно интересовались?

— Зачем же… У нас шли лекции по всеобщей истории, по истории России. С правовым уклоном, конечно. Я ведь могу преподавать не только в школе, в техникуме, например.

— Так — так, — Николин взял трудовую книжку, начал перелистывать страницы, вчитываясь. Всюду одно и то же. Уволен по собственному желанию, уволен по собственному желанию…

— Там характеристики мои, в конце вкладыша, — подсказал Коржавин.

«Допустим, написать можно что угодно, — листал книжку Николин. — Интересно, почему он не держался ни на одном предприятии? Пил, видимо».

— Дмитрий Иванович, — Николин отложил книжку, — скажите, а как вы к спиртному относитесь?

Коржавин не знал, что ответить. Он уже не чувствовал к Николину расположения, как в начале разговора, а Николин теперь не улыбался, и голос его был обыкновенным.

Нужно было отвечать, а Коржавин не знал как. Скажи — пью, испортишь дело. Скажи — не пью, не поверит. Кругом пьют.

— Выпиваю, — глухо произнес он и добавил: — Иногда.

— Так — так, — Николин постукивал пальцами по столу. — Дмитрий Иванович, у вас семья, разумеется. А ваша супруга… кто она по образованию? Скажем, вы пойдете в школу, а где она будет работать?

— Я не живу с женой, — помедля, нехотя ответил Коржавин. Он никак не хотел говорить об этом, все это играло против него. Но он все еще надеялся на Николина. И не сказать нельзя — вдруг при устройстве потребуется показать паспорт, а там штамп развода. Сказал и пожалел. Заметил, что и без того посерьезневший Николин подобрался весь.

— А что случилось, если не секрет?

— Извините, — Коржавин встал. Он уже понял, что проиграл и здесь. — Извините, я вовсе не намерен…