Дима Сидоров - Записки подростка военного времени

Вот уже и Новый год прошел, а ребята все на печи, все ждут, когда их возьмут в детдом. Они совсем исхудали, опять обовшивели, обросли. Зима суровая, а Зина и я без валенок. А морозы все крепчают. Как получили деньги, я купил валенки ношеные за сто пятьдесят рублей. Потом чулки шерстяные за сорок рублей, чулки за десять рублей. В январе я сделал еще дело: выхлопотал пособие — семьдесят пять рублей в месяц. Первый раз нам дали сто семьдесят пять рублей (за ноябрь, декабрь и десять дней января). Второй — триста двадцать пять рублей. Сразу купили еще валенки. Стало немного на душе легче. Появилась возможность брать обеды из столовой, а она неподалеку от нашей хаты. Но как же медленно тянулось время! Особенно одолевал этот проклятый холод. Дрова с Женей мы возили из Зобоки, но это не дрова, а лоза, вернее — какие-то прутья, которыми у нас переплетают изгороди. Иногда было так холодно, что хоть замерзай. Потолок и стены в снегу, промерзли насквозь. Спали на печи. Женя нас согревал (он с младенчества какой-то горячий!). Спали вчетвером, еле-еле помещались. Зина — на кровати, заваленная ворохом тряпья.

Писем от родных нет. Как хочется домой, домой! Братишки говорят часто о доме, о папе, о братьях, вспоминают маму. Мне снится дом, братья, отец, красноармейцы. Как все это мило! Скорей бы увидеть все родное! Скорей бы конец Гитлеру!

Из Барнаула пришли путевки в детдом. Ребята были рады. Я попросил в колхозе помощь и отвез их в приют. На их лицах — радость. Я спрашивал:

— Что, охота вам в детдом?

— Да, очень! — отвечали они.

Ребят сразу определили в школу. Мечта их сбылась. Детдом от нашей хаты всего в одном километре. Они часто у нас бывают. Рассказывают, что делают, как учатся. Женя и Шура живут вместе, вместе спят и учатся. Они говорят, что живется им теперь куда лучше, чем дома. Толя немного скучает, но все же и он ничего — заметно поправился, поздоровел, имеет товарищей. Все они передовики как в учебе, так и в работе. Будет тепло — они будут снова вместе с нами. А пока это самый верный путь. Так думаю я. Найдем отца, братьев, и дело поправится.

На днях я окончил курсы. Получил звание тракториста второй категории. Заметно потеплело. Скоро весна — предстоит горячая пора. Вот мне достанется!

Самое радостное произошло в эти дни. Во-первых, из Челябинска пришло триста рублей по телеграфу — это, наверное, от Павла. Второе: председателю колхоза пришло письмо, по почерку я узнал Степана. Значит, они живы!! Это самое дорогое для нас четверых — Толи, Жени, Саши, меня, ну и, конечно, для Зины».

Вчера, то есть 18 марта, пришло письмо от Павла. Он пишет о папе, Викторе, Степане. Папы, Виктора не слыхать три месяца. Витя был ранен. Остались они вдвоем: Павел и Степан. Павел, дорогой брат, прервал гробовое молчание первым? Они, два сокола, живы. Привет им! Сегодня напишу обоим…

После того как я отвез ребят в детдом, мы переехали на другую квартиру, к Евтушенко Елизавете. Наладил связь с Клавдией Викторовной Васильевой — она живет в Егорьевке. Такие радостные события произошли на четвертом месяце нашей жизни на Алтае. Жить на свете стало гораздо легче, чем месяц назад. Ребятам дали адреса, они пишут братьям письма. Теперь мы не одни! У нас есть поддержка, есть близкие!

Первого марта мы с Зиной были в Рубцовске. Приехали сюда специально в клуб «12 лет Октября». Здесь выступал со своим знаменитым джазом Леонид Утесов. Впервые в жизни я видел этого артиста. Выступал он сам, шутил, смеялся. Публика аплодировала и приветствовала его за многочисленные веселые шутки. Выступали артисты из его джаза. Этот вечер — один из лучших вечеров моей жизни.

Прошло много дней и ночей. К сожалению, я не раскрывал ни разу страниц дневника. Был поглощен работой.

Сколько волнений за родных братьев, за дорогого отца! Идет ожесточенная война нашей страны, нашего народа с врагом, самым сильным и наглым врагом — гитлеризмом. Страдаю очень о папе, Витьке. Много было скучных вечеров. Тоскливо становилось чуть не до слез. Утешался воспоминаниями о друзьях, о родном селе. О любимых учителях: Иване Ивановиче Галкине, Танчевской.

За эти мучительные дни, полные тяжелых переживаний, споров, незнакомой работы, борьбы с собой, я вырос в бойца, выполняющего важную боевую задачу в войне, в бойца-тракториста. Об этой профессии я не думал никогда. Но что же? Теперь я — тракторист. Сначала был недоволен этим делом, но теперь я все время около трактора. Страна мне доверила сложную машину «СТЗ-НАТИ», и хотя я не имел возможности ее изучить, я буду стараться ею овладеть в ходе работы.