Валентин Овечкин - Собрание сочинений в 3 томах. Том 3

А какой интересной и многообразной стала бы наша литература, если бы каждый писатель питался жизненными соками от той земли, с которой кровно сжился!

Сибирь наша, например, ждет не дождется своего советского Джека Лондона. Можно представить себе, что в свое время книги Лондона, воспетая им романтика американского севера, тянули за собой людей на Аляску не в меньшей мере, чем самое золото.

Наши писатели-сибиряки пока что книг, достойных в полной мере своего чудесного края, не дают. И из других писателей никто не едет туда на жительство.

А творческие командировки, товарищи, — это эрзац жизни. Иной писатель побудет месяц на целине — и то больше в областном городе, в гостинице, нежели на самой целине, — возвращается в Москву и начинает писать роман или поэму. Да еще торопится. Ведь на целине не он один побывал, все будут писать романы! А сколько их можно напечатать? Ну, примет каждый журнал один-два романа на эту тему, а больше уж на эту тему романов не пойдет. Значит, надо поспешить, обогнать других!

Ну что же может получиться из такого гастрольного изучения жизни, из такого «творческого», с позволения сказать, метода? Халтура. Что-нибудь вроде цикла стихов Сельвинского о целине, напечатанных в № 8 «Октября». Поразительные стихи! И поразительно то, что их напечатали! Это же надо, чтобы вся редколлегия журнала просто потеряла вкус к художественной литературе и элементарное умение отличать настоящую поэзию от халтуры. Грубейшая спекуляция на очень важной теме! Цитировать стихи Сельвинского я не буду, их цитировать невозможно, там что ни стихотворение, то цитата. Весь цикл пришлось бы цитировать.

Месяц пожить в деревне и начинать писать роман — ничего толкового из этого не получится. Сплошь будут наивные восторги горожанина, убедившегося, что и в деревне, оказывается, живут неглупые люди.

Помните, у Бальзака в «Крестьянах» одна актриса впервые в жизни увидела восход солнца, заблудившись в лесу, на пикнике? Если бы не этот случай, так бы она и померла, не повидав, как солнце восходит.

А вот я недавно был в Китае, и в составе нашей делегации были аграрники-ученые. И выяснилось, что некоторые из них впервые в жизни побывали в колхозе… в Китае, в китайском колхозе. Если бы не эта поездка в Китай, может быть, так и не пришлось бы им в колхозе побывать. В своем не были. А тоже ведь писали статьи «О росте неделимых капиталов в колхозах», «О дальнейших путях перехода…» и т. д.

Многие ошибки у нас в литературе — от шарахания из стороны в сторону, от поспешной смены лака на деготь и наоборот. Все это от неуверенности в мыслях и убеждениях. А неуверенность, в свою очередь, — от плохого знания жизни, от незнания дум и чаяний народа. Вот и пишут некоторые писатели, заботясь лишь о том, чтобы «попасть в струю», а не по твердому велению своей партийной и гражданской совести.

Мне могут возразить, что я слишком грубо, примитивно решаю вопрос о связи с жизнью, — только через «выселение», так сказать, писателей из Москвы. Что же, мол, а Москва — это что, пустыня? В Москве жизнь кипит ключом! И тут заводы, фабрики, метростроевцы, студенты… Да, в Москве тоже жизнь интересная, бурная, многообразная. Но не на Воровского, 52, не в Клубе писателей и не в залах заседаний. Что ж, кому оставаться в Москве, тому и здесь надо изучать жизнь, но по-настоящему. Поменьше бы заседаний по вопросу об изучении жизни, а побольше самого изучения.

У меня, вероятно, кончается время. Двадцать лет не было съезда — в двадцать минут трудно уложиться, чтобы высказать все, что накопилось.

Хочу немного остановиться на содокладе т. Симонова.

Мне понравилось пафосное окончание содоклада, где т. Симонов наконец с должной силой обрушился на серость и посредственность. «Мы, — говорит он, — почти никогда не ставим вопрос об ответственности критики, которая превозносит до небес среднее или слабое в художественном отношении произведение, путая все критерии оценок в литературе, сводя на нет все наши разговоры о необходимости повышения мастерства. А между тем нам и здесь надо требовать строжайшей ответственности, надо морально судить за безответственную болтовню» и т. д.

Грозно звучат эти слова. Почти уголовной ответственностью дело пахнет. Хорошие слова! Давно надо было их сказать.

Но напрашиваются вопросы: товарищ Симонов, а вы, будучи редактором «Литературной газеты», редактором журнала, не мало ли напечатали статей (пусть за другой подписью, но вы же были редактором!), где путались все критерии и среднее и слабое превозносилось до небес? Не вы ли лично превознесли до небес пьесу Зорина, очень плохую, и политически вредную, и в художественном отношении беспомощную? А потом что-то сквозь зубы, невнятно процедили насчет «ошибки»?