Федор Панфёров - Волга - матушка река. Книга 1. Удар

— Обе, — ответил тот.

Четыре руки переплелись, после чего академик, растирая пальцы, сверху вниз глядя на Жука, проговорил:

— Силенка же у вас. Да на ваших плечиках, я так полагаю, можно рельсы гнуть.

— Оно пожалуй, — улыбаясь, согласился Жук.

— На голове не давайте. А то ведь иной задумает что-нибудь такое, вроде кирпич выращивать на колхозном поле, а то и дрова на вашей голове колоть.

— Не даюсь, товарищ академик.

— Как не даться, ежели он… прожектер какой-нибудь… властью облечен?

— А на колхоз ничья власть не распространена.

— Так ли? Пшеничку-то около Аршань-зельменя посеяли? А это ведь при нынешних условиях все равно что кирпич выращивать.

— То стихийное бедствие, — выпалил Жук, полагая, что смутит академика, но Иван Евдокимович рассмеялся.

— Стихийные бедствия, товарищ Жук, частенько происходят от человеческого неразумения. Скажите, на озере можно пшеничку посеять? Что так удивленно смотришь на меня? Ну, вот так, сел в лодку и давай вручную зерно рассеивать.

— Ничего не получится: потонет зерно.

— А ежели после этого воду из озера немедленно убрать, дно проборонить?

— Ого! Тогда урожай обеспечен.

— Почему?

— Влаги много, солнышко зерно нагреет, оно проклюнется и в рост пойдет.

— Влага есть, почва есть, солнечная энергия есть, и зерно проклюнулось, пшеничка в рост пошла? Значит, это закон, и не нами выдуман. Закон природы. Нам с вами что дано? Познать законы природы и использовать их. Нарушение этих законов и есть стихия. Их может нарушить сама природа — суховей, например… но может и человек нарушить. Вот видите, дуб-то растет, — показывая на дубраву, проговорил академик. — А почему?

— Да здесь же ему вольготно, — ответил Жук. — Злые ветры его не одолевали, когда он в младенческом возрасте был. А теперь ему что? Сам против бури грудью стал.

— Значит, мой дед Вениамин Павлович Докукин познал закон, при котором дуб может произрасти, и, познав такой закон, применил его в полупустыне и вырастил дубраву. — Иван Евдокимович, одной рукой обняв Жука и другой показывая то на дубраву, то на голые, выжженные степи, продолжал: — Вы думаете, Вениамин Павлович не пробовал в голой степи выращивать дуб? Пробовал. Год-два росли деревца, а затем их убили свирепые морозы или высушила летняя жара. Почему? Потому, что дуб любит расти с открытой головой, но в шубе. Народ заметил, что дуб даже в самых благоприятных климатических условиях растет на полянке, окруженный стариками деревьями — сосной, елью, березой; и мой дед, Вениамин Павлович, на основе своего многолетнего опыта, тщательных поисков пришел к выводу, что и записал: «Овраг является для дуба шубой: тут менее резкие морозы, сюда не хлещет вольный ветер, здесь выщелачивается соль». Заметьте, не во всякой балке может расти дуб. А только в такой, где под грунтом — не красная железная глина, а пески. Пески, как губка, держат в себе влагу и отдают ее в нужном количестве растущему дубу. Видите, в низине деревья сочные, могучие, а выше по склону слабее — и совсем слабые по грани между балкой и степью. А вы, ученички наши, — обратился он к Назарову, — решили, значит, опровергнуть Докукина? Дескать, он не додумался в голой степи разводить дуб, а мы-де… нам-де море по колено. И с пшеницей. Потащило же вас сюда сеять пшеницу. Да ведь это все равно что сеять ее на загудронированной площади. Что такое «язык пустыни»? «Языком пустыни» Вениамин Павлович назвал районы распространения суховея. Дыхание среднеазиатской пустыни широким фронтом движется на Поволжье, и чем севернее оно поднимается, тем становится уже. Понимаете, — как язык. Но язычок этот временами простирается шириною на сотни километров и длиною на тысячи. Здесь у вас — передовая линия огня, и потому удары суховея самые жестокие. Вы можете сеять пшеницу, залить ее водой даже по колос, но воздух настолько накален, что все равно зерно будет высосано, высушено, сожжено суховеем.

— Что же делать-то? — осмелев, спросил Назаров. — Оставить в покое передвижение пшеницы на юг?

В покое ничего оставлять нельзя, но для сбора хороших урожаев надо сначала создать все условия: пустить Большую воду, она скоро придет из канала Волга-Дон, придет из Цимлянского моря, из Волги по каналу Волга — Черные земли. Надо вплотную сейчас заняться разведением леса. Где? По балкам пока. По балкам. По лиманам. А потом, когда придет Большая вода, — сажайте по боковинам отводных каналов. Почему вас с посадкой потянуло в открытую степь, а берега такого прекрасного водоема, как ваше искусственное озеро Аршань-зельмень, пустые?