Сергей Сартаков - Горный ветер. Не отдавай королеву. Медленный гавот

По такой улице можно ходить. Не только на закате — и самой темной ночью.

Я, пожалуй, малость перехватил, когда сказал, что улица утром была одна, к вечеру стала другая, вся улица. Не вся конечно. Квартал один примерно мы сделали. Но так уж у меня всегда: работаю и рисую себе, как и что дальше будет.

Кончили мы ровно в пять. Общее время. Представляете? Спохватился я. Во-первых, Маша не велела опаздывать. Во-вторых, именно в пять назначил явиться к нему начальник милиции. Как быть?

Маша долго сердиться не будет. Объясню, поймет. Алешку отнести в поликлинику в крайнем случае и Ленька годится. Сколько раз он парня в коляске возил на вокзал! Шуре, конечно, я сейчас нужнее.

Переодеться бы! Неловко второй раз идти к товарищу Иванову в грязной куртке. Но опаздывать — и тем более. Ладно, сойдет!

Прибежал я на улицу Диктатуры, когда было минут пятнадцать шестого. Красноярск — город большой, кузнечиком из конца в конец не перескочишь. Притом дал я и крюк в два квартала, к аптеке, — вдруг Шура стоит себе у своей тележки, не пошла, не решилась. Но тележка была откачена в сторону, к забору, и, как мне показалось, была даже в пыли — значит, работу Шура закончила давно.

Дежурный меня не пустил. Потребовал пропуск. Я сказал, что иду к депутату. Он объяснил мне, что у начальника сегодня день не депутатский. Тогда я сказал, что товарищ Иванов мне сам назначил в пять часов прийти. Дежурный пожал плечами:

— Если назначил — шагай в бюро пропусков, там должен быть и пропуск тебе заготовлен.

Там, конечно, ничего не было и не могло быть, потому что я Иванову даже не называл своей фамилии. Через окошечко отвечал какой-то сердитый лейтенант. Я начал ему объяснять, что мне сказал Иванов и как мы вообще попали к нему.

Лейтенант куда-то глянул, отчеканил:

— На Королеву заказан пропуск. А на тебя нет. Королева свой еще не брала, — и захлопнул окошко.

Вот так так: оказывается, Шура не приходила.

Хорошо о нас подумает товарищ Иванов! Заявили — и сами в кусты. Трусость? Или рыльце в пушку? Как понимать иначе? Мне стало неприятно, я даже разозлился на Шуру. Если честная, так чего ей бояться. А виновна, так этим не поможешь, надо — везде найдут.

Прошло еще с полчаса. Я все время крутился у бюро пропусков. Обрывал и растирал между пальцами пахучие листочки молодых тополей. Шура не появлялась. Тогда я снова постучал в окошко. Там сидел уже другой лейтенант. Я начал снова.

— Товарищ Иванов назначил Королевой и мне прийти в пять часов…

Лейтенант поглядел куда-то. По-моему, туда же, куда глядел и первый. Сказал наставительно:

— Надо приходить вовремя. Давайте паспорта.

Вот те раз! «Паспорта»… Во множественном числе. Когда у меня всего один, и то при себе нету.

— Я, — говорю, — прямо с работы.

— Ладно. На Королеву выпишу. Тут так и заказано: «Королева — двое». Давайте паспорт Королевой.

— Она, — говорю я, — еще не пришла. Кто ее знает, когда придет. А товарищ Иванов назначил в пять.

Лейтенант подумал.

— Не знаю тогда, как с вами быть. Лично к товарищу Иванову?

— Он сказал: лично к нему.

Лейтенант еще подумал. Снял телефонную трубку. Прикрыл окошко, стал с кем-то разговаривать. Сперва очень тихо, стеснительно, слова ко мне совсем не доходили, а потом громко вскрикнул: «Ах, это та самая!» — конечно, о Шуре, и так, будто с ней случилось что-то страшное.

У меня сделалось горько во рту. Не пришла… «Ах, это та самая!..» Лейтенант закончил разговор: «Слушаюсь, сию минутку, товарищ полковник». Открыл окошко, спросил мою фамилию и сразу подал пропуск.

Я не заметил, как очутился около дежурного на лестнице. Он крутил, вертел красную бумажку.

— А паспорт?

Да будь ты проклят! Опять паспорт! Я чуть не заорал на него по-речному. Но он вчитался в бумажку: «без паспорта». Сказал:

— Проходи.

Тогда только я спросил:

— А что с Королевой?

Он пожал плечами:

— С какой Королевой? Не знаю.

В приемной меня не задержали. У полковника в кабинете сидел какой-то майор. Но Иванов прервал разговор с ним и подал мне руку.

— Садись. Барбин, кажется? Н-да, вот такое дело. Ну, ничего. В жизни все бывает. Ты сам виноват. Я говорил: побереги. Выходит, зря понадеялся.

— А что случилось-то? — У меня слова вязли на языке. Я и здоровался с полковником молча. В голове стучала страшная мысль: Шура отравилась. — Что с ней случилось, товарищ полковник?