Александр Рекемчук - Избранные произведения в двух томах. Том 1

— Здесь вырастут! — буркнул Гайдамович, заталкивая арбуз под брезент к остальным. И вдруг изошел стоном: — О-ой…

Из-под брезента глянула на него разинутая алая пасть расколотого арбуза. Розовая слюна текла из пасти… И в другом месте темной влагой набухал брезент. Прощупывалось липкое, скользкое…

— Что вы наделали? — кинулся к трактористу Гайдамович. — Я же вам говорил черным по белому ехать осторожно, самый тихий ход… Что вы наделали, а?

Яша взглянул. В робости почесал затылок:

— Я ведь и так осторожно… Дорога. Дальше хуже будет. Ехать дальше?

Гайдамович ничего не ответил. Сел на сани, нахлобучил капюшон.

Ехали дальше.

Через час просека уткнулась в речку. Никудышная такая лесная речка — ручьишко в пять шагов шириной. Проезжая здесь зимой, Гайдамович даже не догадывался о существовании речки — зима и ее сровняла с землей. А теперь, пожалуйста вам, речка — воды по колено, обрывистые берега…

— Тряхнет, — пообещал Яша.

— Что? — возмутился Гайдамович. И задумался. Он долго стоял и думал. Потом вернулся к саням, откинул брезент, взял под мышки по арбузу и зашагал к речке. Перешел ее вброд, хлюпая бродовыми сапогами, положил арбузы на землю и опять — вброд через речку…

Яша вздохнул, заглушил мотор.

Огромный шар солнца скатывался к горизонту. Солнце, уже осеннее — красное и холодное, было похоже на разрезанный пополам арбуз. Алым соком перепачканы края облаков, алый сок стекает на вершины сосен. Солнце заходит.

А Гайдамович и Яша все таскают через речку арбузы, складывают кучей на другом берегу.

Было уже совсем темно, когда трактор, рыча как зверь на всю окрестную тайгу, переполз русло. Вытащил за собой сани. И снова замолк.

Гайдамович и Яша развели костер на берегу. От усталости едва шевеля челюстями, пожевали хлеба, копченой рыбы. Гайдамович после долгих колебаний принес из кучи расколотый арбуз и отдал Яше.

— Спасибо, — сказал Яша, зарываясь всем лицом в прохладную, освежающую мякоть. — Думал, сегодня приедем, — добавил он немного погодя. — Завтра приедем.

— Послушайте, вы не в курсе дела, откуда взялся этот новый директор конторы? — не выражая особого интереса, поинтересовался Гайдамович.

— Шурганов? Алексей Николаевич? Я же с ним три года на Среднем Тимане работал. Он там был директором конторы, а я — трактористом…

— Насчет вас мне безразлично, — успокоил Яшу Гайдамович. — А его как — перевели или сняли?

— Сняли и перевели, — объяснил Яша. — Он там по финансовой части проштрафился, Алексей Николаевич. Без денег клуб построил. Денег, значит, на клуб предусмотрено не было, а он построил. Ну, инспектора из райфо и прижали…

— Ха, так я и знал с закрытыми глазами! — не скрыл торжества Гайдамович.

Яша отер рукавом мокрые от арбузного сока скулы, улыбнулся:

— Я в том клубе с Агнюшкой познакомился… Это у меня жена — Агнюшка.

Громоздкие тракторные сани влачились по просеке. Они цеплялись за пни, кренились в колдобинах, утопали в трясине и снова спотыкались о пни.

На санях лежал брезент, под брезентом хрустело и чавкало. Розовая жижа обильно текла с саней, мокрый след тянулся за санями. Густые тучи лесных мух — зеленых, черных и даже фиолетовых — с ликующим жужжанием сопровождали этот унылый транспорт. Мухи вились над санями, атаковали брезент, плотными роями устилая орошенную землю. Они шумно наслаждались дармовой кормежкой и, вероятно, упивались тонким запахом, столь необычным в этих местах, где не пахнут даже цветы.

Мухам было хорошо.

А Гайдамович сидел на санях, скользя безучастным взглядом по мельтешащим стволам и веткам еловой чащобы. Порой он еще вздрагивал телом, уловив квакающий звук, — звук обозначал, что еще один арбуз рассыпался на куски. Но Гайдамович уже на все махнул рукой и теперь только отмахивался от мух.

Он отмахивался от проклятых мух и в десятый раз, беззвучно шевеля губами, повторял, что именно он скажет, когда его спросят, куда девалась одна тонна арбузов. Он все скажет!..

В неровное тарахтенье трактора вплелся другой — уверенный и ровный гул. Над острыми ажурными верхушками елей возникла еще одна острая ажурная верхушка. Выше всех.

Это была семнадцатая буровая.

Там, на буровой, сквозь шум дизелей и насосов, тоже заметили новый звук.

Распахнулась дверь бревенчатого жилого домишки, и оттуда посыпались как горох. Кто в шапке, а кто без шапки, кто обутый, а кто прямо с постели — так и чешет босиком. По дощатому трапу сбегал бурмастер Карый. А с самого верха металлической вышки машет руками верховой.