Александр Рекемчук - Избранные произведения в двух томах. Том 1

Я как раз собирался задать Майке этот вопрос, но тут в комнату, где мы танцевали, вошла Вяземская-мама, всплеснула руками, ужаснулась:

— Господи, и как вам не надоест? Танцы, танцы… Одно и то же. Ну хотя бы поиграли во что-нибудь!

— А во что? — осведомилась именинница. — В карты?

— В футбол? — спросил Гошка.

— При чем здесь футбол! — возмутилась мама. — Есть же человеческие игры для подобных случаев. Когда я была такая, как вы, мы играли, например, в фанты…

— Играем в фанты! — закричала Майка.

— По обычаю предков, — поддержал Гошка.

Он принес из прихожей синюю велюровую шляпу. И в эту бездонную шляпу мы стали складывать фанты — разные штучки, у кого что нашлось: один положил шариковую ручку, другой — носовой платок, Плюшка сняла с руки и положила в шляпу часики, у Страшка оказалась брошка, а я лично положил в шляпу расческу — ничего другого у меня с собой не было, не люблю таскать в карманах барахло.

Майка уселась на стул, и ей завязали глаза полотенцем.

А Гошка, встав за ее спиной, начал вытаскивать поочередно фанты из шляпы.

— Что должен сделать владелец этого фанта?

— Прокукарекать! — решительно приказала Майка.

Кукарекать досталось Страшку. Она немного надулась, покраснела — видно, ей не очень понравилось это задание. Все же председатель совета отряда. Да что поделаешь? Такова судьба. Таков неумолимый закон игры. Закукарекаешь.

Она приподнялась на цыпочках:

— Ку-ка-ре-ку-у-у!..

Все покатились со смеху. Я тоже. И Гошка. И Плюшка. И мама Вяземская. Все без исключения.

Кроме Майки, которая сидела с завязанными глазами в суровой позе судьи.

— А этот фант? — спросил Гошка.

Сделать стойку.

С дивана поднялся толстый парень, самый толстый и неуклюжий из этих симпатичных ребят, Майкиных одноклассников. Он беспомощно развел руками:

— Но… я не умею.

— Делай, как приказано! — потребовал Гошка. — Начальству виднее.

Увалень, пыхтя, оперся руками об пол и попытался подбросить вверх ноги. Однако тяжелые пятки тотчас вернулись в исходное положение. Он сделал вторую попытку. Третью. Он брыкался, как бычок, но в конце концов просто не удержал равновесия и свалился на бок.

И опять все смеялись.

— Что должен сделать этот фант? — торжественно вопросил Гошка. При этом мне показалось, что он украдкой наступил на Майкину туфлю.

А Майка столь же торжественно вынесла приговор:

— Спеть!

У меня екнуло сердце. Я предположил, что случай сжалился надо мной и петь придется мне. Именно петь, а не кукарекать и не делать стойку. Что ж, я бы с удовольствием спел. А вот и пианино стоит. Наверное, Гошка смог бы мне проаккомпанировать.

Но Гошка Вяземский держал в поднятой руке не мою пластмассовую расческу, а чью-то шариковую ручку.

И уже поднялся с места владелец этого предмета, озадаченно почесал макушку, набычился, затянул гнусаво:

И в это самое мгновенье именинница сорвала с глаз полотенце, вскочила, извернулась и вытянула Гошку этим полотенцем по шее.

Я уж после дознался, что Майка, оказывается, успела с братцем договориться шепотком, когда он завязывал ей глаза, чтобы он, когда очередь дойдет до моего фанта, наступил ей на ногу — незаметно и не слишком больно. Она, Майка, тоже хотела, чтобы петь досталось мне. Ей хотелось еще раз послушать, как я пою. И для этого она даже готова была нарушить железные правила игры, пойти на хитрость, на обман. Впоследствии она сама мне в этом призналась. Но Гошка ради смеха решил подшутить над ней. Нарочно не вовремя наступил. И за то схлопотал по шее.

Лицо Майки пылало гневом.

— Это дурацкая игра! — заявила она. И очень правильно, что в нее теперь никто не играет! Люди должны делать то, что умеют, а не то, что не умеют…

Нет, она была на редкость умная девочка, эта Майка. И очень красивая — даже сейчас, когда сердилась.

Обиженная мама, вздохнув, удалилась.

Майка, подбежав к проигрывателю, поставила новую пластинку. Мы опять с ней пошли танцевать. И опять я собрался было с духом, чтобы спросить Майку: откуда же она тогда заранее, еще до концерта, могла знать? То есть почему она туда заявилась с цветочками?..

Но мои ноги отчего-то спотыкались в танце, а слух тревожила странная невнятица музыки, под которую мы танцевали. Я издали посмотрел на вертящуюся пластинку.

— Что, тебе не нравится? — озаботилась Майка. — Неужели не нравится? А я это очень люблю…