Александр Кулешов - Ночное солнце

И вот с фантастической скоростью люди начинают покидать самолет. Один за другим они исчезают во мраке, в какой-то момент неясным светлячком мелькает белый купол парашюта и растворяется во тьме.

Есть что-то особенно грозное, устрашающее в ночном десанте. В его невидимости, в невозможности определить его масштабы, в той тишине, противоестественной для боя тишине, которая сопровождает десант.

Это ведь та же атака. Только в третьем измерении. Атака на поле боя, даже ночная, даже самая внезапная, видна. Грохот стрельбы и разрывов оглушает, огненные столбы вздымаются повсюду. К атаке «противника», чьи позиции порой лишь в нескольких сотнях метров от твоих, психологически всегда готов. Все иначе с воздушным десантом.

Непроглядная ночь, еле брезжущее утро… «Противник» в сотнях, а то и тысячах километров. И царит кругом тишина. Только где-то, вроде бы вдали, проплывает и затихает самолетный гул.

И вдруг, бесшумная и незаметная, соскальзывает с темного неба фигурка, похожая под белым куполом на кокон. Вторая, третья… Вот уже их десятки, сотни!

С земли в ночное небо несутся пунктиры трассирующих пуль. Такие же протягиваются с неба в ответ. С шипением вспыхивают коротким пламенем и тут же гаснут тормозные системы грузовых парашютов.

Воздушный поток подхватывает генерала Чайковского, стремительно несет его в бездну, переворачивает. Потом знакомый рывок, и начинается медленный спуск. Генерал снимает шлем, ему кажется, что так он лучше ощутит обстановку, что-то услышит. Но это иллюзия. Ночь по-прежнему непроглядна, и тем непроглядней, чем ближе к земле.

Чайковский знает, как обманчиво выглядит расстояние при ночном прыжке, каким нужно быть собранным и внимательным, чтобы не пропустить момент приземления.

Он приземляется удачно. Остается на ногах. Быстро отстегивает парашютную систему. Оглядывается…

Минуте этой предшествовал долгий и нелегкий путь военного человека.

Лейтенант Илья Чайковский, окончив училище, получил назначение в Прибалтику, в красивый город, окруженный лесами. Здесь квартировала его часть. Он стал командиром взвода.

Молодой лейтенант никогда не забывал отца, тоже десантника, погибшего в Отечественную войну, и старался быть достойным его памяти.

Чайковский был серьезный офицер, отлично знавший свое дело. Пользуясь тем, что в городе располагалась и окружная команда по парашютному спорту, лейтенант порой умудрялся прыгать со спортсменами. Остроумного, красивого офицера, атлета, прекрасно танцевавшего, певшего приятным баритоном под аккомпанемент гитары романсы и лирические песни, все любили — и ребята, и девчата. Девчата особенно.

Впрочем, его и уважали за солидность, за твердый, волевой характер, за безупречное отношение к службе, которая неизменно была у него на первом месте.

Девчата тайно вздыхали, поглядывая на чернобрового синеглазого лейтенанта, никому не отдававшего предпочтения и сегодня отправлявшегося в кино или на танцы с Верой, завтра с Ниолей, послезавтра с Рутой или Зоей.

Конечно, бывали у него и флирты, и мимолетные романы. Так у кого их в двадцать-то лет не бывает? Да еще если ты свободен, если только начинаешь жить. Но серьезных увлечений у него не было.

Рута Верникова работала машинисткой в одном из военных учреждений. Она увлеклась парашютным спортом. Ее зачислили в окружную команду. Там она подружилась с Зоей Рулевой, ставшей ее тренером и подругой. Они даже снимали вдвоем одну комнату, небольшую, уютную, в аккуратном двухэтажном домике на окраине города. День у них был точно расписан: с утра на работу, после работы на парашютодром, после парашютодрома в Дом офицеров, в кино, на танцы, в гости, в парк… Да мало ли куда идут пр вечерам две молодые привлекательные девушки, полные энергии, жажды жизни, не знавшие, куда девать силы! Ходили они, естественно, не одни. В городе было достаточно интересных молодых людей.

Лейтенант Чайковский вошел в их жизнь случайно и неожиданно.

— Вот, — сказал, улыбаясь, Зое Рулевой один из ее коллег-инструкторов, — знакомься, будущий генерал, ныне лейтенант, Чайковский. Помоги с прыжками, жаждет стать мировым рекордсменом. Разрешение начальства есть. И смотри — не влюбись! — предостерег он в заключение.

Но предостережение не помогло: Зоя влюбилась.

Гордая, сама привыкшая к ухаживаниям, она скрывала свое чувство, и внешне отношения ее с новым знакомым оставались самыми дружескими.